Владимир Пистоленко - Памятное лето Сережки Зотова

Сергей хотел было сказать, что боится, но не сказал.

- И ничего тут нет страшного.

- Тогда искупайся. Ага, ага, боишься? Ну, искупайся. Бояка! Ах ты Сережка-хвастежка!

- Я не хвастаю, - угрюмо ответил Сергей.

- Ну, прыгни. И искупайся. Вот и не прыгнешь.

...Не знала тогда Таня, что пройдет несколько лет и на этом же самом месте она будет хватать Сергея за руки и со слезами уговаривать не бросаться в омут...

- А мне папа не велит, - наконец-то нашелся Сергей. И прихвастнул: А то бы я сразу...

Они постояли какое-то мгновение молча, словно соображая, о чем же еще говорить. Сергей, набычившись, смотрел себе под ноги, а Таня на него.

- Пойдем к нам. У меня игрушки всякие есть. И книжки хорошие, предложила Таня.

Сергей отрицательно покачал головой.

- Не пойду.

Таня не стала больше уговаривать. Она запела какую-то песенку и на одной ножке запрыгала прочь. Сергей немного растерялся. Ему не хотелось, чтобы девочка так внезапно исчезла. Таня ему очень понравилась, и с ней, конечно, можно было играть. А она уже урчала, изображая рокот самолета, вертела перед собой правой рукой, будто это был пропеллер, и мчалась вдоль берега.

Сергею пришлась по душе выдумка Тани. Он тоже стал крутить рукой и, басовито урча, побежал за Таней, догнал и сделал несколько кругов вокруг нее.

- Тебя папа катал на самолете? - спросил он.

- Нет. Он военный летчик. На тех самолетах детей не катают.

- А меня папа катал на дрезине! - гордо сообщил Сергей.

Когда же обнаружилось, что Таня не имеет ни малейшего представления об этой чудесной машине, он не только рассказал, но и пообещал, что как-нибудь в выходной они с папой пойдут на станцию, захватят Таню с собой и тоже прокатят на дрезине.

- Может, твой папа еще и не согласится? - неуверенно спросила Таня.

- Согласится, - заверил Сергей. - Вот пойдем к нам и спросим.

- Пойдем, - охотно согласилась Таня.

Она взяла Сергея за руку, и они дружно побежали. Ни на шаг не отходивший от них Шарик сразу же догадался, куда направляются новые друзья, обогнал их и первым проскользнул в ворота.

Увидев множество цветов, Таня захлопала в ладоши и даже захлебнулась от восторга. Она перебегала от куста к кусту, склонялась над одним цветком, потом бросалась к другому, чуть прижмурив глаза, жадно вдыхала их запах. Она совсем не разбиралась в цветах, даже не знала, какой из них как называется, и засыпала Сергея вопросами, а он многое знал и рассказывал ей все-все.

Они настолько заигрались в огороде, что даже позабыли про дрезину, не заметили, как ушел заскучавший Шарик и крепко заснул в тени громадного куста мальвы. Играли они весь день, и Таня ушла домой только перед вечером.

Так у Тани и Сергея началась дружба, которая длилась много лет.

На другое утро Таня прибежала к Зотовым, когда Сергей еще спал, что нисколько не смутило девочку, и принялась будить его. Увидев перед собой подружку, Сергей решительно соскочил с постели. Сон прошел.

- Ты делаешь зарядку? - потягиваясь и протирая глаза, спросил он.

- Нет, - ответила Таня. - Папа делает. Ему обязательно надо.

- И мой тоже. Он с гантелями упражняется, - похвалился Сергей.

...Дни пошли за днями. Сергей и Таня почти не разлучались.

ОДНИ

Как-то в выходной день за завтраком отец рассказал, что на его участке начинаются большие работы по ремонту пути. На днях приезжала техническая комиссия и предложила закончить ремонт к началу уборочной, когда пойдут многочисленные составы с новым зерном.

- Разве успеете? - удивилась мать. - Времени-то до уборочной всего ничего остается.

- Придется поднажать. Будем работать круглосуточно.

- Как? Совсем без отдыха?

- Ну, не совсем. График составим, кому спать, кому работать. Если поднажмем, недельки за две на своем участке справимся. Зато потом сразу в отпуск. Ну, чего ты, Надюша, вздыхаешь? Надо - значит, надо. Дело государственное.

- Да я все понимаю, - отозвалась мать. - Не маленькая. Значит, на несколько дней уедешь?

- Пожалуй, раньше будущего выходного домой не выберусь.

- А как же с обедами? - допрашивала мать.

- Не волнуйся, Надюша. Мы все там рыбаки подобрались, и вообще народ бывалый. Такую уху сварганим - хозяйки позавидуют.

- Я через день буду привозить тебе чего-нибудь свеженького.

- И ни-ни! - возмутился отец. - Смотри не вздумай.

- Николай! - Лицо матери стало строгим и решительным. - Знаю, какой ты падкий до работы. А на голодный желудок много не наработаешь. Лучше и не возражай.

- Так больше же тридцати километров!

- На рыбалку еще дальше ездили, и ничего. На велосипеде быстро.

Отец безнадежно махнул рукой.

Он уехал в тот же вечер. А через день мать встала пораньше, напекла пирогов, наварила кастрюлю баранины с картошкой, хорошенько все увязала и прикрепила к багажнику велосипеда. Затем завела Сергея к бабушке Фросе, попросила присмотреть за ним до вечера. Ловко вскочив в седло, она помахала Сергею рукой и покатила.

Вечером мать не вернулась. Сергей долго ждал ее, но так и заснул, не дождавшись.

На следующее утро, едва проснувшись, он спросил, не приходила ли мама. Оказалось - не приходила.

Бабушка Фрося успокоила мальчика, говоря, что мать, видно, решила заночевать на ремонтном стане и теперь с часу на час подъедет.

Днем забежала соседка. Она вызвала бабушку Фросю в коридор и там о чем-то долго шепталась с ней. А когда соседка ушла, бабушка Фрося вернулась с заплаканными глазами. Но ни Сергей, ни Таня этого не заметили.

На третий день Сергей затосковал. Попросился домой. Бабушка Фрося сразу же согласилась, взяла обоих ребят за руки, и они отправились в дом к Сергею. Шарик с радостным лаем мчался впереди. Изба была закрыта, а у дверной ручки привязана веревочка, чтобы посторонний человек, если невзначай завернет во двор, знал: хозяев нет дома и входить в избу нельзя. Такой был в Потоцком порядок. Сергей видел, как перед своим уходом мать привязывала эту веревочку. И она все еще висит... Значит, мать не возвращалась.

Увидев в цветочных лунках сырую землю, Сергей обрадовался и сказал об этом Тане и бабушке Фросе. Выходит, все-таки мама приезжала? А кто же, кроме нее, мог поливать в их огороде цветы? Бабушка Фрося не стала разубеждать мальчика, хотя она-то лучше других знала, кто именно сегодня ранним утром хозяйничал у Зотовых на огороде в то время, когда и Сергей и Таня еще крепко спали.

Прошел и этот день.

На четвертый, перед вечером, приехал отец. Николай Михайлович был не похож на себя: лицо покрыто черной щетиной, щеки осунулись, глаза ввалились...

- Ну, как ты тут, сын? - Голос Николая Михайловича звучал глухо.

Сергей кинулся к нему и крепко обхватил отца за шею.

- Жив-здоров? - через силу улыбнувшись, спросил отец.

- А как же, здоров! - весело отозвался мальчик.