Радий Погодин - Рыба

Капитан прощупал Женькины плечи. Женька ойкнул - после такого осмотра не то что рукой, пальцем не шевельнешь.

- Коля, покажись им, пусть узнают на будущее.

Механик Коля скинул куртку, выпятил грудь, упер кулаки в пояс, подал локти вперед. Под грудью у него возникла будто пещера. После этих маневров сделался он похожим на литую бетонную статую, раскрашенную для моряцкого утверждения в синюю и белую полосы.

- Капитан, спустим их на лине за борт, пусть носами свистят, рыбу приманивают. - Механик уселся на штурманский стол, застланный полушубком. - А если подумать - пусть привыкают к морю, может, капитанами вырастут или, как я, механиками.

Капитан стал в дверях, что-то долго глядел в темное море, невидимое в рубке из-за яркого электричества, но ощутимо присутствующее.

Над столом, где сидел Коля, похожая на столовское меню, висела инструкция в багетовой рамке. Женька прочитал про себя:

"КАПИТАН:

1. Пожарная тревога: общее руководство - находится на мостике.

2. Водная тревога: общее руководство - находится на мостике.

3. Шлюпочная тревога: командует шлюпкой, последним покидает судно".

"Про нас в инструкции ничего нет, - подумал Женька. - Мы не тревога".

Капитан Малыгин с костистой головой, выпуклым лбом, приподнятыми плечами, тоже костистыми и как бы распахнутыми, напомнил Женьке тех рыбаков из Песчанки: в глазах спокойная твердость, одежда крепкая, словно и необмятая.

- Старпом, - сказал он, - поди Захара смени, парень на вахте стоял и сейчас за рулем. Как маяк из-за мыска мигнет, повернешь прямо на зюйд. Скоро в квадрат придем.

Старпом ушел, подмигнув ребятам. Механик Коля поправил на голове новенькую фуражку.

- Ход у нас, товарищи будущие моряки, первое дело. Вот, к примеру, на этом сейнере. Называется он СЧС - средний черноморский сейнер, модифицированный для условий Балтики, машина триста лошадиных сил. На других сейнерах сто пятьдесят. Кто первый к рыбе успеет? Опять же - мы. Капитан у нас - с дипломом дальнего плавания, в Сингапуре бывал. Бригадир - самый лучший тралмастер на побережье. Механик - почти Кулибин. - Он ткнул себя в грудь. - Три раза в высшую мореходку поступал - не приняли. Говорят: "Коля, ты больше нас знаешь". Так что гордость имейте, не позорьте наш прекрасный передовой корабль. Полушубок видите? Это мне премия от капитана.

- Если я твой полушубок еще на столе увижу, выброшу в море, - сказал капитан. - Куница, что от матери слышно?

Куница шагнул вперед, словно капитан Малыгин подтянул его к себе взглядом.

- А что же еще - у нас только рыбаки нарождаются. Гошкой хотим назвать.

В рубку вошел рулевой. Остановился в дверях.

- Захар, отведи пацанов в кубрик, нечего им в рубке толкаться.

* * *

Носовой кубрик оказался маленьким помещением в форме треугольника. По сторонам рундуки, над ними койки, стол чуть сбоку, чтобы не загораживал проход. Блестит стол желтым лаком. Четверо рыбаков "козла" забивают. Остальные на койках и рундуках.

- Вот дело! - воскликнул игрок в "козла", сухолицый и долгоносый. Глаза его смотрели на ребят с усталой печалью. - Гляди, мореходы, щенят привели.

Рыбаки заворочались, приподняли головы.

- Пускай у вас посидят. - Захар поискал кого-то глазами, не нашел, спросил у долгоносого: - Голощекин, бригадир где?

- Бригадир в кормовой кубрик пошел. Он, дело, табачного духа не выносит. Голова у него закружилась.

- Дух есть, - согласился Захар. Мальчишкам он приказал: - Сидите здесь. Надо бы вас в кормовой кубрик перевести, там насчет воздуха легче. - И ушел, бухая по трапу тяжелыми сапогами.

Женька косился на Куницу, он его озадачивал - молчит, улыбается, как дурак, сказал бы хоть что-нибудь для знакомства.

Молодой рыбак на нижней койке напротив стола потеснился - он читал книгу, лежа на животе.

- Куница, садись. И ты присаживайся.

Ребята сели на краешек.

Голощекин смотрел на них, его тоскливые глаза щурились, словно от дыма.

- Мореходы! - вдруг выкрикнул он, грохнув кулаком по столу. - Я волнуюсь. Вдруг среди них урсус. Говорите, урсусы вы или нет?

- Не знаем, - Женька простодушно пожал плечами.

Рыбаки дружно загоготали. Куница хихикнул. Женька на него разозлился.

- Вы скажите сначала, что это? Я тоже могу вопросик задать!

- Урсус есть урсус, - серьезно сказал Голощекин. - Нужно было предметы проходить в школе. Какие у тебя отметки по табелю? Двойки, наверное.

Женька вскочил возражать, но Куница потянул его за рубашку, он улыбался, широко растягивая рот. Рыбак, читавший за их спинами книгу, спросил с интересом:

- Голощекин, как узнать, кто урсус?

- Дело, - с готовностью ответил Голощекин. - Урсус чем отличается? У него на заду хвостик, как у поросенка, колечком. А ну, скидывайте штаны! Голощекин вылез из-за стола; был он высоким и каким-то усталым, усталость была и в его одежде. - Давайте быстрее, пошевеливайтесь. Кто урсус, того в море выбросим.

Куница с веселой готовностью потянул тренировочные штаны книзу. Женька сжал кулаки. Голощекин вращал глазами, в них, только что тоскливых, зажглось что-то зловещее. Рыбаки хохотали. Парень, у которого они сидели на койке, охал.

Голощекин схватил Женьку.

- Сначала этого поглядим. Куница нам досконально известен.

Женька бросил на Куницу растерянный взгляд - Куница сидел, как захваченный действием зритель. В груди у Женьки похолодело. Уцепившись за верхнюю койку руками, он подтянул колени к животу и резко выбросил ноги вперед, Голощекину в поддыхало. Не ожидавший такого поворота, Голощекин охнул и сел на пол. В кубрике стало тихо, слышно было только, как Голощекин с трудом заглатывает воздух. В этой тишине прозвучала фраза:

- Ты что, шуток не понимаешь?

- А что? - закричал Женька. Он повернулся к Кунице, Куницыны глаза были опущены.

- Шутка же была, ясное дело. Худо-бедно, тебя же никто не хотел обидеть...

Голощекин поднялся, он был каким-то сломленным, мешком сел за стол, взял кости. Женька посмотрел вокруг исподлобья. Парень, у которого они сидели на койке, читал книгу, остальные рыбаки - кто дремал, кто одежду чинил. Голощекин выкинул кость, пристроил ее поперек в конце ряда:

- Кончай, мореходы. Считай рыбу.

Игроки завозились, забормотали, подсчитывая проигрыш, и вдруг тот же Голощекин спросил:

- Мореходы, такой парадокс. У рыбака рыба, когда удача. В домино рыба, когда неудача. Парадокс... - Голощекин уставился в угол кубрика, словно увидел там что-то давно им утраченное. И вдруг сказал удивленно: Мореходы, Золотая рыбка - это любовь.

- Будет тебе, - возразил пожилой рыбак с верхней койки, в его словах была едва приметная жалость.

Молодой парень, читавший книгу, посвистел зубом и объяснил с грустным вздохом:

- Любви как таковой нету. Существует единство противоположностей и самовнушение.