Отфрид Пройслер - Крабат (Легенды старой мельницы)

Польский пан исчез. Черный, как смоль, одноглазый петух поспешно клюет зерно. Но Крабат его быстрее. Обернувшись лисой, кидается на петуха, перегрызает горло. Солома хрустит у него на зубах, сухая солома, труха.

/

Крабат проснулся весь в поту, долго не мог успокоиться. То, что во сне он одолел Мастера, было как счастливый знак. Теперь ему стало ясно: дни Мастера сочтены, и это он, Крабат, положит конец его козням, победит злую силу.

Вечером Крабат пришел в комнату Мастера.

- Я отказываюсь. Делай кого хочешь своим преемником.

Мастер выслушал его, казалось, спокойно.

- Иди в сарай за киркой и лопатой. Вырой себе могилу на Пустоши. Это твоя последняя работа!

Не проронив ни слова, Крабат повернулся, направился к двери.

Когда подходил к сараю, кто-то вышел из тени ему навстречу. Юро!

- Я ждал тебя, Крабат. Можно теперь дать знать девушке?

Крабат объяснил Юро, как найти дом Певуньи.

- Скажи ей, что она может завтра, в последний вечер этого года, прийти к мельнику. - Он вынул колечко. - Покажешь колечко, чтоб она знала, что ты от меня. И не забудь ей напомнить, что она не обязана это делать. Придет в Козельбрух - хорошо, нет - тоже хорошо. Тогда мне все равно, что со мной будет. - Он обнял Юро. Ты обещаешь мне, что не станешь уговаривать Певунью делать то, чего бы ей не хотелось?

- Обещаю!

Черный ворон с колечком в клюве полетел в Шварцкольм.

Крабат вошел в сарай. Что там в углу - гроб? Вскинул на плечо кирку и лопату. Пробираясь по глубокому снегу, побрел к Пустоши.

Где копать? А, вот тут темный квадрат посреди белого раздолья. Кому он предназначен?

- Завтра в это время все уже будет решено!..

Он взялся за лопату.

На другое утро Юро после завтрака отвел Крабата в сторону, вернул колечко. Он поговорил с девушкой.

Под вечер, лишь начало смеркаться, у ворот мельницы показалась Певунья. В праздничной одежде, с белой лентой в волосах. Ее встретил Ханцо, спросил, что ей угодно.

- Поговорить с мельником.

- Я - мельник. - Отстранив онемевших парней, Мастер вышел вперед - в черном плаще, в треуголке, бледный как мел.

- Чего тебе надо?

Певунья глядела на него без страха.

- Отдай мне моего парня!

- Твоего парня? - Мастер расхохотался. Однако смех прозвучал как блеяние. - Я его не знаю!

- Это Крабат. Я люблю его!

- Крабат? - Мастер попытался ее запугать. - Да знаешь ли ты его? Сможешь ли отыскать среди других?

- Я его знаю!

- Так может сказать любая! Мельник повернулся к подмастерьям.

- Отправляйтесь в Черную комнату, встаньте в ряд и не двигайтесь с места!

Крабат стоял между Андрушем и Сташко. Он ждал, что сейчас они все обернутся воронами.

- Стойте и молчите! И ты, Крабат, тоже, один звук, и она умрет!

Мастер вынул из кармана черный платок и, завязав глаза Певунье, ввел ее в комнату.

- Узнаешь своего парня - уведешь с собой.

Крабат испугался - такого он никак не ожидал. Как же помочь? Тут и кольцо бесполезно!

Певунья прошла вдоль ряда раз, другой... Крабат еле стоял на ногах. Он поплатится жизнью и жизнью Певуньи! Никогда еще он не испытывал такого страха: "Я один виноват в ее смерти! Один только я..."

И тут свершилось!

Певунья, пройдя вдоль ряда в третий раз, протянула руку к Крабату.

- Это - он!

- Уверена?

- Да! - Сорвав с глаз платок, она приблизилась к Крабату. - Ты свободен! Мастер отшатнулся. Парни стояли как громом пораженные. Первым очнулся Юро.

- Берите вещи и идите в Шварцкольм! Там можно переночевать на сеновале.

Подмастерья молча вышли из комнаты.

Они знали: Мастер не доживет до утра, погибнет в полночь, а мельница рухнет в пламени.

Мертен пожал руку Крабату.

- Наконец-то Михал и Тонда отомщены. И другие тоже!

Крабат не мог слова вымолвить. Он будто окаменел.

Певунья обняла его за плечи, укутала своей шалью, теплой, мягкой.

- Идем, Крабат! - И повела его прочь с мельницы. Прошли Козельбрух, пошли к полю.

- Как же тебе удалось? - спросил он, завидев сквозь редкие деревья огни Шварцкольма. - Как ты нашла меня среди всех парней?

- Я почувствовала твой страх... Страх за меня!

Как только они подошли к деревне, посыпал мелкий снег, легкий, мягкий, словно мука из огромного решета.