Мария Северская - Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек

И вот, когда все уже расселись по местам и в класс вошла литераторша, я оторвала взгляд от окна и увидела перед собой открытку.

– Это тебе Кимка подложил, – сказала, смеясь глазами, Наташа.

Я бы и без подсказки догадалась.

Больше некому потому что. Никому я больше не интересна. Я и ему, конечно, не интересна, но, раз он поглядывает на меня, значит, он.

Меня бросило в жар. Что еще за открытка?

Открытка была такая же странная, как его взгляды. Как его имя.

Желтая роза. Красивая желтая роза. Да разве могут быть розы некрасивыми? А на нее хлопьями валит снег. И дождь тоже. Снег и дождь, и все на розу.

«ЭТО ТЫ» – было написано на обороте.

Вот как? Со смыслом, да? На розу рушится снег и дождь? Ну, дождь – это нормально для цветка. Это хорошо. Но снежные хлопья? Ведь роза от снега замерзнет. Она в снег мучается. Как я? Разве я мучаюсь? Что он имеет в виду? Ту прекрасную деревенскую картину, когда меня вели за ухо, как трехлетнюю соплячку?

Нет, зачем открытка? Он меня пожалел? Я – роза под снегом? Или это случайная открытка? И Зимин случайно положил перед моим носом? Или же я просто – роза? То есть красивый цветок?

Пусть не врет. Я не обольщаюсь. Я не роза.

На перерыве, когда он проходил мимо моего стола, я окликнула:

– Зимин! Эй!

Он оглянулся. Улыбнулся. Он такой – у него всегда наготове улыбка.

– Возьми, – я протянула ему открытку. – Мне не нужно.

– Ладно.

Кимка пожал плечами, выхватил открытку из моих рук, подошел к урне в углу класса и кинул туда.

А мне-то что? Пусть.

Папуасу, сующему нос во все бочки и урны, стало любопытно.

Достал открытку, перевернул обратной стороной.

– Так-так-так, – протараторил он. – Посмотрим, что за послание. «Это ты». Ха! Это кто – «ты», Зимушка? – спросил Папуас. И обратился к классу: – Народ, кто у нас желтая роза? – Крикнул по-командирски: – От-зо-вись!

– Дай сюда! – Аким хотел выхватить открытку, но Папуас спрятал ее за спину.

Они немножко помутузили друг друга, борясь за открытку, Кимка все же отнял ее у Кольки, посмотрел на надпись, как будто он сам ее впервые видел, и распахнул объятья перед Папуасом:

– Папуасик, это же ты! Ты же вылитая желтая роза! Ты посмотри на себя!

Папуас как раз был сегодня в желтой футболке. Все стали смеяться.

– А ну вас, – бросил Папуас и сбежал от смеющихся одноклассников в коридор.

А Зимин подошел к Колькиной парте и положил на нее открытку надписью вверх: «Это ты».

Колька вернулся в класс, увидел открытку и аж в лице перекосился. Уже и не рад был, что подобрал в урне этот цветочек.

Я тоже посмеялась и уже сама поверила, что я ни при чем, что открытка и вправду была для Папуаса. А когда шла домой и вспоминала, как она очутилась перед моим носом: не было – и вот есть, так радостно стало на душе, что я запела: «Я роза под снегом, роза под снегом, тра-ля-ля-ля», схватила с земли какую-то ветку и подбросила ее в небо.

Дома, когда я в сто первый раз перелистывала учебник биологии, залопотал мобильник. Эсэмэска прилетела! Номер незнакомый. И что пишет этот незнакомец, что ему от меня надо?

И все-таки ты – роза под снегом.

Понятно, кто автор.

Я стала как ненормальная улыбаться. Бросила учебник в сторону и закружилась по комнате.

Я ничего не ответила Кимке, но его номер забила в память телефончика. Так, на всякий случай.

Мне вообще никто не пишет эсэмэсок. Иногда Наташа. А назавтра в семь ровно будильник на телефоне запел, и эсэмэска пришла, будильник ее краткое лопотанье забил.

Вставай, вставай…

И больше не ложись…

Вот и все, что я прочла на дисплее. Смешной этот Зимин. Как будто я без него не встану. «Больше не ложись». Вот в этом он прав на все сто. Иногда ляжешь на пять минуток буквально и – проспишь первый урок.

Я уже легла вечером, снова эсэмэска:

Ложись, ложись

И больше не вставай…

Спасибо, родной. Все-таки встану утречком, не взыщи….

Я эту эсэмэску стерла. Глупая. Тоже, руководитель жизни. Взяла Буку в постель, посмотрела перед сном еще раз сайт «егэшки» по русскому. Страх, ужас, кошмар – до него осталось пять дней! Главное – не забыть черные чернила. Черные чернила в черной комнате ставит черная рука в черной перчатке… жуть, просто совсем запугали этой ручкой с черной пастой.

Не экзаменом единым люди живут.

Еще они живут выпускным. До него – ровно месяц.

Вчера на стенде с расписаниями уроков появилось объявление, написанное от руки:

«Кто хочет научиться танцевать вальс – записывайтесь у Алены Самойловой в 11-й «Б» после шестого урока».

Кто хочет – это я. Я очень-очень «хочет»! Потому что я умею танцевать только медляки. Их каждый танцует, если медведь на ухе не потоптался. А вот вальс… Вальс! Это моя мечта вообще. Мне негде было научиться вальс танцевать. И после уроков, как было сказано в объявлении, я побежала записываться по указанному адресу: на третий этаж, в противоположное крыло от нашего класса – к 11-му «Б». Алена Самойлова устроила запись в рекреации на подоконнике, потому что их класс был уже кем-то занят. У нас в школе не хватает помещений, стоит освободиться какому-то классу, как на него тут же находятся захватчики.

Алены Самойловой почти не было видно за кучей желающих. Они ее просто задавили – девчонки разного возраста и несколько парней-старшеклассников. Вот черт – и Аким был тут же! Елки! Прямо он везде, всюду, куда ни посмотришь, натыкаешься на Зимина. Почему его так много? Потому что он очень большой? Его спина в серой толстовке загораживала сразу несколько девчонок. Он на их плечи свои длинные руки распространил. Что ты будешь делать! Ну почему он тоже пришел? Тоже хотел научиться танцевать вальс? Да, да, понимаю, почему бы ему этого не хотеть? Но я же буду его стесняться! Как я буду учиться у него на глазах – неуклюжая, как слон?

Я оглянулся – и увидел, как по коридору быстрым шагом уходит Ника. Вот блин… Я ведь пришел-то сюда из-за нее! Слышал на перемене, как она говорила Наташке, что запишется к Самойловой. Алена ходила на бальные танцы и умела танцевать все на свете танцы-шманцы. Вот и поскакал тоже записываться, думал – вместе, одной парой будем учиться. Разовьем отношения в дружбу-любовь… Смеюсь, смеюсь, про любовь я шучу, конечно. Это уж как получится. Почему же Дымова передумала? Неужели потому, что увидела меня? Почему она от меня убегает? Что я ей сделал плохого? Почему девчонки такие странные, ничего у них не поймешь?