Гец Рихтер - О кораблях и людях, о далеких странах

Сидят они там за длинным столом. Лампа светит тускло.

Фите выставил на стол три свечки. Ему нужно много света: он мастерит модель корабля. Рядом с ним черноволосый, узкоплечий Клаус Прютинг, затем Тетье - корабельный плотник, боцман Иогансен, вечно ворчащий матрос Ян Рикмерс и д'Юрвиль - белокожий, с тонкой женской шеей, рыжеволосый, весь в веснушках Пит Нейгауз и Билле - корабельный юнга. Холлер на вахте в штурвальной, а Иохен - на баке, он - "вперед смотрящий". Даже здесь, в кубрике, слышны его шаги. Из матросского гальюна доносится песня, которую кто-то поет нежным бархатным голосом. Может быть, это Дедель - юнга у кочегаров. В соседнем кочегарском кубрике кто-то ругается. Матросы и кочегары редко бывают вместе. На большинстве кораблей их разделяет вражда между палубой и трюмом. Вражда эта существует с тех пор, как появились пароходы, ...Матросы много рассказали друг другу, спели много песен и просидели так почти до полуночи. Руди вышел на палубу постоять у фальшборта, подышать свежим воздухом. Ночь теплая. Спать еще не хочется. Он смотрит на небо, усеянное звездами, и большими и малыми. Но таких больших, как здесь, Руди еще никогда не видел. И какието незнакомые звезды появились на небосклоне, и каждую ночь из-за горизонта на юге выплывают все новые и новые.

Большая Медведица передвинулась на север, и чем дальше корабль уходит на юг, тем ниже она спускается.

И Руди вспоминает Эльбу, мать, думает об отце, о старой шхуне с залатанным парусом, и снова - о своем друге Кудельке. Но стоит ему только закрыть глаза, как перед ним вырастает маленькая лодка, белый парус над ней и девушка. Ну почему он никак не может вспомнить ее лицо?

Вдруг Руди испуганно вздрагивает. Рядом с ним стоит боцман Иогансен.

Еще не спишь? - спрашивает он.

- Уж очень хорошо тут, наверху.

Боцман облокачивается рядом с Руди и тоже смотрит на искрящуюся воду.

- Нравится здесь?

- Еще как! Только вот Куделька больше нет.

- Я слышал, что это ты его тогда спас?

- Нет, Фите первый выбежал. А я уж за ним.

- Но у Фите ведь ничего не было с собой, а ты лот прихватил.

Руди не знает, что отвечать. Немного спустя он чувствует, что Иогансен положил ему руку на плечо.

- Знаешь что, - говорит он, - приходи завтра ко мне в каюту. У меня есть для тебя кое-что... из Африки! Ну, а теперь отправляйся-ка спать!

И Руди, стараясь шагать в ногу с рослым боцманом, идет к себе в каюту.

4

Каюта боцмана находится, на бот-деке, недалеко от огромной дымовой трубы. В ней жарко, и добела выскобленный деревянный пол испещрен черными точечками копоти. Дверь затянута марлей. Руди видит, что боцман сидит за маленьким столиком и читает. Заметив его, Иогансен откладывает в сторону карандаш, которым он что-то подчеркивал в книге и делал пометки на полях, поднимается, поправляет ладонью темные волосы и подает Руди руку.

- Есть у тебя свободное время?

- До трех, - отвечает Руди. - А потом нужно кофе по каютам разносить. Я уж сегодня всю посуду поскорей перемыл.

Боцман отодвигает в сторону занавеску, прикрывающую одну из коек и достает оттуда ярко раскрашенный ящик.

Руди оглядывается: перед иллюминаторами тоже висят занавески. Столик застлан скатертью. На маленькой полочке стоят книги. Но прочитать отсюда названия Руди не удается.

Гейн Иогансен ставит ящик на стол и пододвигает Руди стул.

- Плотник сейчас на баке, так что ты можешь спокойно посидеть со мной.

Через иллюминаторы Руди видит, как из маленькой трубы рядом с большой дымовой выпускают пар. Через марлю, прикрывающую дверь, проникают мелкие капли воды.

- Будто дождь моросит, - говорит Руди.

Боцман улыбается, открывает ящик и достает из него нож с очень странной резной рукояткой.

- Это крис - малайский кинжал.

Руди с видом знатока пробует лезвие и разочарованно замечает:

- Не острый совсем!

- Я его нарочно притупил немного, чтоб беды не случилось. А когда он ко мне попал, им бриться можно было.

Руди нюхает рукоятку.

- На Суматре это было, - добавляет Иогансен. - А вот это - из Торресова пролива. - И боцман показывает Руди коралл.

- Будто веточка! - Глаза Руди светятся, когда он смотрит на коралл. - Вы сами его со дна достали, да?

Боцман Иогансен смеется:

- Нет, мне его малаец один подарил.

Боцман вынимает из коробки целую горсть ракушек и камней, переливающихся разными цветами. Руди так растерялся, что даже не знает, с чего ему начать. В руках у него огромный зуб.

- Это акулий, да? - спрашивает он.

- У-гу! Но таких у нее в пасти не перечесть, да еще в несколько рядов. До чего же гнусная тварь!

Руди спрашивает и спрашивает. Хочется знать все. От волнения делается жарко. Как здорово было бы забрать к себе в каюту все эти прекрасные вещи! Эх, нет сейчас здесь Куделька!

С мостика доносятся удары склянок. Руди прислушивается. Два двойных удара и еще удар.

- Полчаса у тебя есть еще, - говорит Иогансен. - Вот у меня еще кое-что, позанятнее!

Боцман прячет все чудеса, затем достает из ящика стола коробку от сигар и медленно открывает ее. Там лежит что-то завернутое в папиросную бумагу. Руди сгорает от любопытства. Ему так хочется помочь боцману поскорее развернуть диковинку. Вот наконец боцман торжественно вынимает из коробки маленькую лодку и бережно кладет ее Руди на ладонь.

- О-ох! - стонет юнга, рассматривая крохотную лодочку, вырезанную из цельного куска слоновой кости. В ней стоят восемнадцать гребцов, и у каждого по веслу в руках.

А на корме виден во весь рост человек с копьем.

- Три года назад мы стояли в Буба. Это был мой последний рейс в Африку. Я плавал тогда на "Габоне". Буба находится в португальской Гвинее. Вот здесь! - И боцман Иогансен показывает точку на карте Африки, которую он разложил на столе. Стоя позади юнги, он наклоняется над ним. - Вот здесь, на западном побережье, между 11 и 12 градусами северной широты, где мой палец, - это острова Бисагуш. Там мы высадили экспедицию. О тамошнем местном населении мало что известно.

Руди рассматривает маленькие островки у Африканского побережья, и в воображении его возникают удивительные картины: горят костры, какие-то люди в масках ударяют в огромные барабаны.

- Ну, так вот, - продолжает тем временем боцман, - каждый день к нам подплывали африканцы на долбленках. Они привозили фрукты и просили за них табак, хлеб, сахар и - главное - соль. Соли там мало. И у одного из них не было ничего, кроме вот этой долбленочки, завернутой в старую тряпочку. Надо сказать, что почти все негры там занимаются резьбой.

Руди снова смотрит на лодочку. Какая это тонкая работа! Даже пальцы гребцов намечены. А копье у человека на корме тоньше иголки!

- Он за нее денег просил - десять шиллингов. Это шесть марок. - Иогансен перехватывает удивленный взгляд Руди. Да, да, шесть марок. Буфетчик хотел дать ему бутылку водки. Водка ведь на корабле дешевая. А плотник предложил три пачки табаку. У всех тогда аппетит разгорелся на эту лодочку, но денег ни у кого уже не было. Я тоже стоял на палубе. Но у меня в кармане была бумажка в фунт стерлингов. Мне тоже очень хотелось приобрести лодочку, но негр ведь не мог дать мне сдачи.