Георгий Садовников - Пешком над облаками

Директор мог бы этого мне не говорить. Я уже почувствовал сам, как из-за угла, на который он указывал, тянет неблаготворным влиянием улицы. А затем кто-то заунывно, будто под шарманку, запел:

Дети, дети обоего пола,

Бросьте с папой и мамой гулять,

Позабудьте влияние школы,

Приходите, я буду влиять!

Убедю в совершенно обратном,

Что неграмотность - истинный свет!

Как приятно ходить неопрятным,

И лентяям мой братский привет!

Голос показался мне удивительно знакомым, будто я слышал его каждый день.

- Это он - Пыпин! - встревоженно воскликнул директор. - Он опять зазывает нестойких детей!

Я не медля бросился за угол и увидел паренька в оранжевой футболке и джинсах. Он стоял ко мне спиной и пел, обращаясь к окнам.

А на этом я песню кончаю,

Сочинять уже нетути сил4,

протянул паренек и, откашлявшись, сложил ладони рупором, закричал на весь квартал:

- Ребята, айда на улицу! Я вас кое-чему научу. Я научу вас обижать маленьких и слабых, и вы сразу почувствуете себя сильными и смелыми. Я научу вас курить окурки, и вы сразу почувствуете себя взрослыми. Я научу вас говорить неправду, и вы сразу почувствуете себя мудрыми!

И нестойкие мальчики и девочки побежали к нему со всех сторон. Потому что каждому хотелось побыстрей стать смелым и сильным, взрослым и мудрым.

- Теперь вы увидели сами, что он вытворяет, этот Пыпин! - горестно сказал директор школы.

- Да, да! Он - злейший наш враг! - печально подтвердили остальные педагоги.

Услышав их голоса, Пыпин обернулся, я я узнал его. Это был я сам! То есть это было мое плохое "я"!

Каждый из нас состоит из хорошего и плохого. И носит в себе и то и другое всю жизнь, неустанно борясь с плохим и каждодневно улучшая хорошее. И я, например, не давал своему плохому "я" никакого спуска. Стоило ему солгать или обидеть слабого, как сейчас же перед ним вырастало мое строгое, хорошее "я". И плохое "я" дни и ночи мечтало избавиться от этого контроля.

Я в ту пору готовил себя к жизни, полной бурь и кораблекрушений, кропотливо изучал в школьной библиотеке книги Вальтера Скотта, Стивенсона, Дюма и другие учебники, с нетерпением ожидая начала первой практики на кораблях.

И вот этот день наступил. Меня, как сдавшего лучше всех экзамен по "Робинзону Крузо", послали на тогда еще мало известный буксир "Перепелкино". Я прибежал в порт в последний момент и прыгнул на борт, когда судно уже отдало швартовы. Плохое "я" воспользовалось моей спешкой и застряло на пирсе. Я выскочил из него, точно из футляра. И тут же нас разделила широкая полоса воды. И все же за ним еще можно было вернуться, забрать с собой свои недостатки. Вода была теплой, а расстояние под силу любому пловцу. Но тут я временно смалодушничал, решив хоть ненадолго отдохнуть от своего плохого "я", и остался на борту. А он торчал на пирсе, не веря в легкую удачу. Его фигура долго маячила на берегу. А потом наш буксир скрылся за горизонтом.

Первое время я радовался этой нежданной разлуке. Без плохого "я" стало меньше хлопот, и теперь все свободное время можно было посвятить совершенствованию своих положительных качеств. Но пока мы бороздили моря между Новороссийском и Туапсе, во мне родилось беспокойство о том, что за время моего отсутствия плохое "я" совсем отобьется от рук и будет сильнее второй хорошей половины. Вернувшись из бурного плавания в родной порт, я первым делом побежал в общежитие школы. Но плохой "я" там не появлялся уже целую неделю. Мне пришлось обыскать все закоулки Новороссийска - и без результата. Плохой "я" исчез.

Так мои недостатки зажили отдельной от меня самостоятельной жизнью5.

И вот мы встретились снова. Но, боже, в кого он превратился, этот "я" плохой?! Да, теперь я был обязан вдвойне помочь исправиться Пыпину. Потому что в том, что вытворял Пыпин, была и моя вина. Но прежде мне предстояло подумать о детях города Туапсе. Избавить их от "влияния улицы".

Члены педсовета тоже заметили мое внешнее сходство с Пыпиным.

- Если бы не духовная пропасть, лежащая между вами, я подумал бы, что вы и Пыпин - одно и то же лицо, - чистосердечно признался директор школы, не подозревая, насколько он близок к истине.

Тем временем Пыпин тоже все понял и пустился наутек.

- Ну куда же вы? Остановитесь! - воззвал я к хулигану. - Разве вы меня не узнали? Это же я!

- В том-то и дело, что узнал, - ответил Пыпин, на миг оглянувшись и продолжая бежать трусцой.

- Тогда почему же вы не слушаетесь меня? - спросил я, преследуя Пыпина.

Мое удивление было вполне объяснимым: все-таки от меня удирала моя, хоть и не лучшая, половина.

- Ну да, тебя только послушайся и остановись, и мы опять превратимся в одно "я", - откликнулся Пыпин. Я пообещал этого не делать.

- Честное слово? - не поверил Пыпин.

- Честное слово.

Пыпин остановился и недоуменно спросил:

- А тогда зачем я тебе нужен? Будешь читать мораль: это не так, то не этак, - передразнил хулиган.

- Во-первых, не похоже. А во-вторых, я постараюсь найти более тонкий подход и убедить вас своим личным примером.

- Ну, этого я не боюсь, - сказал Пыпин, облегченно вздохнув.

- Между прочим, вы можете начать прямо сейчас, подражая моему вежливому обращению, и говорить мне "вы", - сказал я, хладнокровно пропуская его грубость мимо ушей.

- Как бы не так! - воскликнул хулиган, чувствуя себя за моим честным словом, как за каменной стеной.

А нас тем временем окружали дети, сбежавшиеся со всех концов Туапсе, и ждали, чем закончится первый раунд моего поединка с Пыпиным.

Я поднял над головой розу ветров и воскликнул:

- Ребята! Я привез вам в подарок прекрасный цветок! Я выпустил розу из рук, цветок взлетел над крышами домов, расплетаясь на удивительные ленты. Ветры весело и легко закружили под облаками, прежде чем отправиться в родные края. Один из них, самый молодой и неопытный, задел крылом за желтый шарик, который держал один мальчуган. Мальчик жалобно вскрикнул, но я подпрыгнул и в последний момент схватил кончик нитки, привязанной к шару.

- Отпустите его! Отпустите! - закричали дети. - Он очень красиво летел.

- Отпустите, - сказал хозяин шарика. - Пусть он летит куда захочет. Пусть на него посмотрят ребята в других городах. Как шарик красиво летит. А когда он устанет, он опустится кому-нибудь в руки.

- Ну, тогда, может быть, ты напишешь что-нибудь незнакомому человеку? спросил я, доставая авторучку.

Мальчик написал на стенке шарика "Будьте счастливы!", и мы выпустили шарик в небо. Улетавший последним ветер подхватил его и унес за горы, окружавшие с суши Туапсе.

- И я бы послала шарик с письмом. Но у нас нет дыма, из которого делают шарики, - пожаловалась самая маленькая девочка и горестно вздохнула.

- Не расстраивайся, мы привезем тебе и твоим друзьям много-много дыма, пообещал я, веря, что команда нашего буксира поддержит меня.