Казис Сая - Скептик

Нашелся и еще один совершенно нереализованный индивидуум. Он шатался от павильона к павильону, все чего-то выспрашивал, а сам без особого энтузиазма поглядывал на суматошную звериную ораву.

Стоило ему ненадолго зазеваться в отделе четвероногих хищников, как Творец не выдержал:

- Чего там долго раздумывать? Держи хотя бы вот эти клыки... Могу предложить вполне приличный набор копыт. Будет чем отпор дать. Вот и отправляйся в жизнь.

- Зубы, конечно, неплохие, - ответил тот, - да только панцири получше есть. Сам видел - в отделе рептилий.

- Так чего ж не взял? Кстати, черепаха - одно из самых совершенных моих творений, - прихвастнул Всевышний.

- Вряд ли... - нахально усомнился индивидуум. - По-моему, лучше всего продуманы насекомые. Компактны, оснащены локаторами, панцирями. Некоторые даже летать умеют...

- И не только летать! - гордо поднял перст Конструктор. - Кое-кто из них может часть своей жизни проводить в воде.

- Ну да, - подхватило скептически настроенное существо, - часть жизни - в воде, чтобы рыбы не голодали... А остальную - на суше, где их ждут не дождутся полчища прожорливых птиц...

- А тебе-то кто мешает стать птицей?! Хочешь? Или нет?

- Птицей - оно, конечно, неплохо... Жаль только, что выберешь одно - непременно лишишься другого. Дадут тебе крылья, зато отберут передние ноги. А они нужны, чтобы по-обезьяньи лазать по деревьям, искать на себе насекомых...

И в самом деле, как только жара спала, ожившие звери и птицы принялись охотиться на голодных паразитов. Обезьяны видели в этом едва ли не развлечение, повод прийти соседу на помощь, познакомиться и сблизиться... А те нарядные райские птицы, павлины и особенно попугаи, казалось, свернут свои короткие шеи, пытаясь дотянуться до красивого хвостового оперения.

- Так чего же ты, наконец, хочешь?! - строго спросил Всевышний у скептика.

- Сам не знаю, - ответил тот. - Лучше всего, конечно, быть кем потребуется: птицей или рыбой, а когда созреют фрукты, чтобы можно было карабкаться по деревьям... Иначе из всего этого балагана выйдет одна чертовщина.

- Что-о?! Что ты сказал?!

- Чертовщина, говорю, - скептически произнес маловер. - Жить только ради того, чтобы поедать других... или чтобы тебя с хрустом сожрали остальные... Какой смысл?

Творец хотел было повергнуть нереализованного нахала в небытие, но увидел, что солнце клонится к закату, и решил не нарушать права великого выбора. Он только велел упрямцу поторопиться с решением и напомнил, что никто не собирается по его прихоти создавать в виде исключения особый проект.

- Придется, видно, самому кое-что додумать, - то ли со вздохом, то ли с угрозой сказало существо.

Немного погодя оно указало ангелу на проект млекопитающего средней величины и вежливо попросило внести в него кое-какие изменения.

Так появился Человек. Нагой, без хвоста, без панциря, без рогов и без энтузиазма по поводу столь праздничного события.

На горизонте все еще висело солнце, и Человек вполне успел бы выбрать мех медведя или мартышки, но он нарочно тянул время, не желая расставаться со своей первобытной мудростью, которой лишились все пернатые и косматые.

Таким он и остался: незавершенным, слишком умным, чтобы радоваться, и слишком напористым, чтобы впадать в уныние.

Человеку казалось, что проблески разума удалось сохранить и собаке с ослом. Когда обезьяны с визгом и хохотом принялись тыкать пальцами на своего обнаженного родственника, пес первым бросился на его защиту и никогда больше с ним не расставался. А бедняга осел так и не подобрал себе подходящие рога, он все орал, кричал, но потом задумался: а толку-то с этого крику?.. И когда Человек сочувственно погладил его, а потом оседлал, ослу пришло на ум, что нет худа без добра. Кто горб таскает, кто - панцирь, а он - живого всадника!..

Человек нашел обломок антилопьего рога, воинственно зажал его в руке и затрусил на осле в сопровождении пса туда, где звери не успели вытоптать траву, где прожорливые насекомые не съели еще зеленую листву, а обезьяны не уничтожили все бананы.

По правде говоря, Человек порой все же сокрушался, что не попросил тогда у Творца крылья... В мороз он завидовал мохнатым медведям, а когда приходилось залечивать раны, с горькой усмешкой вспоминал про панцирь черепахи. И только об одном никогда не жалел Человек - что он стал Человеком.

1973