Светлана Лубенец - Весна для влюбленных. Большая книга романов для девочек (сборник)

– Не получилось бы… Рухнул бы… Но нога нащупала какой-то выступ в стене… Можно было упереться… Иначе бы все… кранты…

– Нет! Не кранты! Не могло быть никаких крантов! – Саша подползла к Генриху и положила голову ему на грудь, прямо на грязную и рваную футболку. И они так пролежали достаточно долго, пока не отдохнули и не набрались сил.

Саша первой подняла голову и наконец огляделась. Они находились в каких-то развалинах. Их окружали остатки кирпичной кладки. Сохранившиеся стены были невысокими и щербатыми.

– Где мы, Генрих? – спросила Саша и тут же сообразила: – Это остатки монастыря, да?

Парень приподнялся на локтях, сел, тоже огляделся, после чего согласно кивнул и сказал:

– Да, это то, что осталось от монастыря. Здесь недалеко во время войны проходила передняя линия обороны Тулы. В город немцев не пустили, а тут были страшные бои. Кстати говоря, Красилово все заново отстроено. Из старых всего два дома сохранилось. Тот, в котором твоя бабушка живет, и еще один. Там сейчас наш одноклассник проживает, Севка Петрищев.

Саша поднялась на ноги и подошла к люку, из которого они только что вылезли. Ей вдруг показалось странным, что до сих пор никто еще не забрался в бабушкин подпол, пройдя через подземный ход.

– Вот интересно… – начала она, пытаясь приподнять крышку люка, – … почему никто до сих пор не влез в подземелье через этот лаз и не порылся в кучах хлама?

Генрих, подойдя к ней, одним резким движением закрыл крышку. Она, покрытая слоем бетона и не имеющая никакой ручки, оказалась вровень с остатками такого же бетонного пола, разделенного на одинаковые квадраты. Молодой человек, зачерпнув ладонью сухой мелкий мусор, сыпанул его в щель между крышкой и полом и сказал:

– Чтобы найти среди этих квадратов крышку, надо точно знать, что она здесь есть. Ее давно не открывали, и щели были покрыты уже почти окаменевшим слоем пыли и песка. Я чуть не надорвался, пока все это лопнуло… Давай-ка засыпем щели… завалим крышку мусором… а то набегут тут кладоискатели… а мы еще не все исследовали…

Саша подчинилась без лишних слов. Когда дело было закончено, Генрих стянул с себя грязную футболку, обернул ею сверкающий ларец и обратился к Саше:

– Ну что, пойдем?

– Куда? – спросила она.

– Ну… думаю… к вам в дом. Пока Ольги Николаевны нет, надо поставить стеллаж обратно. Мы ж в подполе все разорили.

– Точно! – обрадовалась Саша. – А то бабуля всыплет мне по первое число!

По дороге она спросила Генриха:

– А куда ларец девать?

– Наверно, в какой-нибудь тульский музей. Придем в дом, я попробую его открыть.

– А вдруг сломаешь?

– Не-е-е… если с ходу не получится, ломать не буду. А еще, знаешь… я думаю, надо ребятам показать. Альке особенно.

– Почему вдруг Альке – особенно?! – с возмущением произнесла Саша.

– Понимаешь, – начал Генрих, – у нас в школе есть предмет такой – история Тулы. Конечно же, всем нам рассказывали и про тульских оружейников, и про стальные бриллианты, но именно Алька выяснила, что несколько мастеров были родом из Красилова. И еще то, что в нашем поселке были найдены предметы, украшенные гранеными стальными шариками: зеркало и подсвечник. Она пишет исследовательскую работу, посвященную тульским алмазам… Ну и мастерам, которые их изготавливали. Алька с этой работой хочет участвовать в одном очень престижном конкурсе, а потому никого к этим сведениям не допускает… Знаем только мы с Серегой и Петькой. Так уж получилось… Мы давно все вместе дружим…

– И мы принесем ей в клювах ларец, – перебила его Саша, – чтобы она, не пошевелив даже пальцем, прославилась в веках, прямо как Генрих Шлиман?

– Это ты на того, который древнюю Трою откопал, намекаешь? – спросил Генрих.

– Я не намекаю! Я утверждаю, что вашей Альке Шлиманом не стать! Мы с тобой, можно сказать, жизнью рисковали вовсе не для того, чтобы Алечка со своим… рефератом по истории в люди выбилась!

– То есть ты сама хочешь в люди выбиться? – спросил Генрих, и Саше очень не понравились интонации его голоса. Она, с минуту подумав, ответила:

– В люди выбиться я, конечно, хочу. Правда, не с тульскими алмазами… Я хочу поступать в театральный…

– Ну вот! А Алька уже точно решила историком стать, и если она победит в этом конкурсе, то сможет поступить на любой истфак в любом городе. А у нас с тобой вдруг такая находка! Представляешь, как ей это поможет!

– Почему я должна это представлять?! – возмутилась Саша. – Я нашла в бабушкином подполе стальную бусину без всяких рассказов вашей Алечки! Если бы ты ко мне не явился, я сама нашла бы и подземный ход! А если мне было бы дверь не открыть, я обо всем рассказала бы бабушке, и уж она нашла бы способ, как открыть и дверь, и тот люк, что спрятался в развалинах монастыря!

– Может быть, ты хочешь сказать, – Генрих остановился, – что я тебе вообще только мешал?

– Нет, я это не хочу сказать! Ты помогал! Очень! Но думаю, что… все получилось бы… – Саше очень не хотелось говорить «и без тебя», потому что он может обидеться, хотя это безусловная правда. Но Генрих все равно обиделся. Он махнул рукой направо и сказал:

– Тебе туда! Не сворачивай с дороги, и выйдешь прямо к дому. Держи! А футболку потом выбросишь. – Он сунул в руки Саше тяжелый ларец и, резко развернувшись, зашагал обратно к развалинам монастыря.

– Генрих! Перестань валять дурака! – крикнула ему вслед Саша, но он не обернулся.

– Ге-э-энри-их! – еще раз протяжно взвыла она, но парень, ловко перепрыгнув через ограду автомобильной стоянки, исчез в кустах, которые росли перед спуском к озеру. Саша, проглотив подступившие к горлу злые слезы, сказала вслух: – Ну и ладно! Ну и пожалуйста! Всякие Гендосы будут тут еще указывать, что мне делать…

Нести ларец было очень тяжело. Через десяток метров Саша готова была уже от всего сердца подарить его Альке, если бы та вдруг попалась навстречу. Но вместо Федоровой навстречу попалась бабушка.

– Сашка! На кого ты похожа?! – рявкнула она. – Стоит тебя оставить на полдня, как ты тут же куда-то влезаешь, как пятилетнее дитя! И что за дрянь ты к животу прижимаешь?

– Это не дрянь, бабуля… – плаксиво отозвалась Саша. – А почему ты так рано? Ребята говорили, что с этой ярмарки красиловцы только к ночи приезжают…

– Я на попутке! Вот как чувствовала, что не надо оставаться на концерт! Тебя, Сашка, били, что ли?!

– Чего это вдруг били?!

– Так ты ж вся в синяках! И физия расцарапана! И куртку старую зачем-то нацепила на жаре… Совсем с ума сошла… Да брось ты эту гадость, говорю! Тряпка какая-то грязная…

– Бабушка! Прошу тебя, пойдем домой! – взмолилась Саша. – Хватит голосить на всю улицу! Я тебе дома все расскажу. А тут… в этой тряпке… такое… В общем, у тебя глаза на лоб вылезут. Только все это… очень тяжелое… Мне у тебя сумки не взять…