Ив Соколов-Микитов - Голубые дни (Рассказы)

Иван Сергеевич СОКОЛОВ-МИКИТОВ

Голубые дни

Рассказы

________________________________________________________________

СОДЕРЖАНИЕ:

ЛЕСНЫЕ РАССКАЗЫ

Первая охота

Волки

В зимнюю ночь

На глухарином току

Дупелиный ток

Березовый ток

На лесной канаве

Филин

Сыч-воробей

На облаве

Малинка

Охота на Кавказе

Журавль-летчик

Медведица-мать

Сойки

ГОЛУБЫЕ ДНИ

Сны

Голубые дни

Нож

Старый город

Чарши

Сад Черномора

Яшка

Морской ветер

У СИНЕГО МОРЯ

Охотничий край

Ленкорань

На перелете

На биджарах

Птичий заповедник

В заливе

Рассказы зверолова

Фламинго

На отмелях

Султанские курочки

В ГОРАХ КАВКАЗА

На Кише

Заповедник

По горной тропе

Рев оленей

Пастбище Абаго

Ночь у костра

ОСЕНЬ В ЧУНЕ

На "Росомахе"

Лапландский заповедник

Чуна

Бобры

Северный лес

Осень в лесу

ВЕСНА В ЧУНЕ

Домик в Чуне

Лесные робинзоны

Встреча со зверем

Бобровый гон

Чунские записи

У НОВОЙ ЗЕМЛИ

Путь корабля

Новоземельские гости

В открытом море

Первые льды

Медведи

В БУХТЕ ТИХОЙ

У Белой земли

Бухта Тихая

Зимовщики

Рассказ о собаках

Скала Рубини

Полярная весна

Возвращение

НАД ХОЛОДНЫМИ БЕРЕГАМИ

Перед полетом

Далекая страна

Путь на север

Над холодными берегами

У зимовщиков

На далеком берегу

Над неведомой страной

НА РОДИНЕ ПТИЦ

На озере

Вестники весны

После пурги

Подледный лов

Наступление весны

Солнечная ночь

Гнездо совы

Подснежные цветы

Охота

Проводы

Потоп света

ВЕСНА В ТУНДРЕ

В тундре

Лагерь в каньоне

Горное озеро

Погребенный лес

Полярный цветник

На вершине останца

________________________________________________________________

ЛЕСНЫЕ РАССКАЗЫ

ПЕРВАЯ ОХОТА

В детстве у меня был большой приятель - деревенский пастушонок Сашка. Мы вместе бегали в лес и ловили в нашем озерке рыбу. Однажды я увидел Сашку из открытого в сад окна. Из сада слышался деловитый гул пчел и нестерпимый треск кузнечиков. Над карнизом дома приветливо щебетали касатки-ласточки, а в летнем небе пронзительно свистели стрижи.

Сашка стоял за кустом сирени, выпячивал глаза и делал мне таинственные знаки рукою.

- Айда дикую утку стрелять! - услыхал я Сашкин шепот.

С невыразимым волнением бежали мы с Сашкой к озерку. В руке я сжимал маленькое ружьецо "монтекристо", которое мне подарил отец. Остановившись на краю сада, едва переводя дыхание, Сашка молча показал на заросшее кустами и осокой наше небольшое озерко. Посреди озерка спокойно плавала дикая утка. Грудь ее была белая, спина темная, а маленькая плоская головка на тонкой шее кончалась клювом, острым, как шило. С бьющимся сердцем я подполз к густому кусту и, раздвинув ветки, стал прицеливаться. Руки дрожали, стучало в ушах. От волнения я промахнулся, крошечная пулька шлепнулась рядом с птицей. Я перезарядил ружье, выстрелил еще и еще, а птица сидела как заколдованная. Удачным выстрелом наконец я ее подстрелил. Зашлепав по воде крыльями, раскидывая брызги, она перевернулась вверх брюхом. Черные лапки судорожно двигались.

- Ура! - не своим голосом завопил за моей спиной Сашка.

Сталкиваясь веслами, мы изо всех сил гнали лодку к моей первой в жизни настоящей охотничьей добыче. Я достал утку; с нее скатывались прозрачные капли воды. Добыча показалась тяжелой.

Наблюдая нашу охоту, на берегу стоял отец и улыбался знакомой добродушной улыбкой.

- Ну как, охотнички? - сказал он, щурясь от дыма папироски. - Какую подстрелили дичину?

Я выскочил из лодки, держа в руках добычу.

- Эге-ге! - сказал отец, разглядывая утку. - Ты гагару ухлопал. Птица у нас редкостная. Только ее есть нельзя - гагары рыбой воняют.

- Совсем не воняют, - обиженно ответил я, обнюхивая добычу.

- А вот зажарь-ка ее - и сам есть не станешь. И собака не станет. Гагары рыбой питаются, поэтому их мясо нехорошо пахнет.

Разговор с отцом омрачил мою охотничью радость. Я никогда не слыхал о вонючих утках, которые пахнут рыбой. "Наверное, отец хочет меня подразнить, - подумалось мне, - он нарочно придумал вонючую утку".

Дома меня встретили веселыми поздравлениями. Даже учительница Евгения Николаевна не заставляла меня в этот день решать скучные задачи. Я сам ощипал утку и потребовал, чтобы ее непременно зажарили к обеду. Мне хотелось всех угостить первой добычей.

- Что с ним поделаешь, - сказал отец. - Приготовьте ему завтра поганую утку. Только пусть ест сам за отдельным столом, а мы будем смотреть издали.

Ночью от пережитых охотничьих впечатлений я спал плохо. Мне грезилась утка, снилось ружье. За кустами дразнился Сашка, показывая язык: "Поганая, поганая твоя утка!"

Утром за завтраком надо мною продолжали шутить. Наливая молоко, накладывая в тарелку горячую душистую картошку, отец говорил:

- Теперь посмотрим, как наш храбрый охотник будет свою дичь кушать.

Передо мною торжественно поставили большую глиняную чашку с зажаренной гагарой. От жаркого шел неприятный рыбный запах. Под насмешливыми взглядами я взял вилку и нож. Нельзя сказать, чтобы дичь была вкусной, но, разумеется, я не смел в этом сознаться. От мяса гагары порядочно воняло рыбой. Одолевая отвращение, я мужественно проглатывал кусок за куском. Поглядывая на меня, отец снисходительно и ласково улыбался.

- Ну, видно, выйдет из тебя настоящий охотник! - сказал он, вставая, смеясь и теплой широкой ладонью оглаживая мою голову.

На шутки я не отвечал. Я терпеливо доедал добытую мною первую настоящую дичину и был очень доволен похвалою отца, предсказавшего, что из меня выйдет охотник. Позже я никогда не ел мяса вонючих гагар, но в трудных походах и на охоте никогда не бывал очень разборчивым и капризным.

ВОЛКИ

Помню деревенское ясное утро. С отцом мы едем на дрожках по укатанной, крепкой, потемневшей от ночной росы проселочной дороге. Солнце недавно взошло, - легкий, оставшийся с ночи золотистый туман стелется над лугами. В этот утренний час неудержимо хочется спать, и, прикорнув за широкой спиною отца, я клюю и клюю носом.

В широкой, еще залитой легким туманом лощине отец вдруг останавливает лошадь.

- Смотри, - тихо говорит он, натягивая вожжи, показывая рукою на уходящий под гору луг: - Волки!

Утренняя сонливость мгновенно проходит. Я жадно смотрю вперед, на правую сторону, где под косыми лучами раннего солнца затейливо вьется посреди лугов речка. Там, шагах в пятистах от дороги, сгрудилось в беспорядочную кучу стадо овец. От неподвижного стада, точно разбойники с кровавого промысла, пробираются два матерых волка, ничуть не скрываясь. Я хорошо вижу их серые спины, лобастые головы с поджатыми ушами. Передний, огромный волк, зубами придерживая добычу, несет на спине зарезанного барана. Свою тяжелую ношу он легко несет, как игрушку.