Сергей Ефремцев - Твоя Конституция

Как просто сказать какую-нибудь гадость, бросить грязный сухой комок в лужу отстоявшейся воды, чтоб замутилась она, заклубилась обидой и горечью, и как сложно подарить – оторвать от себя слово хорошее и доброе!

Николай Васильевич Гоголь писал поэму «Мертвые души» с оглядкой на «Божественную комедию» Данте. Первый том должен был соответствовать «Аду», второй – «Чистилищу», третий – так и не написанный – «Раю». «Нового Иерусалима», «Царства Божьего на земле», «Города Солнца», «Утопии» в реальном мире не нашел и не построил ни Иван Грозный, ни Томас Мор, ни Кампанелла, ни Платон. Не смог написать картину рая и Гоголь.

«Гоголь советовал помещикам покинуть большой город, где они попусту разбазаривают свои неверные доходы, и возвратиться на землю, дарованную им Господом, чтобы они стали богаты, как богата плодородная земля. И чтобы сильные веселые крестьяне благодарно трудились под их отеческим присмотром…» [31]

В России ничего не нужно менять, кроме души человека – в этом самая заветная мечта гения. И «споткнулся» он на том самом «категорическом императиве» Канта – нравственном законе, который определяет собой свободу личности. В человеческом сознании императив выражается в формуле: «Ты можешь, потому что должен». Нравственный долг не может реализоваться в действительности.

«Поступай так, чтобы всегда уважать человеческое достоинство как в твоем собственном лице, так и в лице всякого другого человека, и чтобы всегда относиться к личности, как к цели, а не только как к средству». «Поступай так, чтобы высший принцип твоей воли одновременно и всегда был бы принципом общего законоположения», – писал Кант.

Как объяснить, что такое «свобода», «обязанность», «долг» и «право»? Как достучаться до живых еще душ?

Фёдор Моллер. Портрет Н.В. Гоголя

Гоголь предполагал, что искусство слова в состоянии преобразить читателя, очистить душу его от скверны греха. Правда, наивно? Может быть, и эти строки из дантевского «Рая» наивны:

Великие всегда искали гармонию. Может быть, именно эти поиски, по всем приметам безрезультатные, и не дают миру рухнуть, а человеку окончательно превратиться в потребителя? Гоголь вечен, как вечны наши беды и радости, язвы и стигматы [32], надежды и разочарования, дураки и дороги. Вечны Пульхерии Ивановны и Мокии Кифовичи, капитаны Копейкины и Чичиковы, потому что сейчас, пусть под другими именами, они живут. Живут в ожидании перерождения к лучшей жизни…

А ведь есть, существует третий том «Мертвых душ»! Недавно читал и даже перечитывал описание рая на земле, где царит мир и порядок, где всё как должно и по-честному. Как мечталось нам в детстве.

Вот он, третий гоголевский том, открываю первую его страницу, читаю:

«Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..»

И еще: «Блажен избравший себе из всех прекраснейшую страсть; растет и десятерится с каждым часом и минутой безмерное его блаженство и входит он глубже в бесконечный рай своей души…»

«Постой-ка, да ты дурачишь меня, – воскликнет читатель, – ведь это из первого тома!» Прости, читатель, рука дрогнула, как дрогнул голос, когда читал тебе эти строки. Вот та книга, о которой говорил:

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью.

Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства…

Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории…

Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной…

Все равны перед законом и судом…

Каждому гарантируется свобода мысли и слова…

Труд свободен. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию…»

Чудо как хорошо! Поэзия! Написан третий том и опубликован – читатель, конечно же, узнал, – это Конституция Российской Федерации.

«…в самой середине мыльница, за мыльницею шесть-семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкой для перьев, сургучей и всего, что подлиннее; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на память. Весь верхний ящик со всеми перегородками вынимался, и под ним находилось пространство, занятое кипами бумаг в лист, потом следовал маленький потаенный ящик для денег, выдвигавшийся незаметно сбоку шкатулки. Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту хозяином, что наверно нельзя сказать, сколько было там денег».

Читатель, конечно, тут же вспомнил замечательный ящик-шкатулку Чичикова и воскликнул: «К чему это, зачем? Разве нельзя обойтись без пространных цитат из всем известной поэмы?»

Можно, пожалуй, но сделано это исключительно по необходимости, так как далее предстанет перед тобою, любезный читатель, если будет на то твоя воля, будет у тебя желание и немного свободного времени, одна история не история, сказка не сказка – так… побасенка.