Пу Сун-лин - Лисий сон

Би взял чарку, поднес ко рту и сейчас же осушил. Когда держал ее, она была такая нежная и мягкая. Вгляделся - вовсе и не чарка, а тонкий чулочек, узенький, как крючок. И подкладка и украшения работы изумительной. Вторая сестра выхватила у него чулок и забранилась:

- Ишь ты, плутовка! Когда это только ты успела украсть у человека туфлю?.. То-то я дивлюсь, что нога холодна как лед!

Встала, пошла в комнату переодеть башмак. Третья перестала наливать. Би встал из-за стола и стал прощаться. Она проводила его за село и велела ему идти домой одному...

И вдруг Би открыл глаза: проснулся - все это было только сном. А все-таки в носу и во рту стоял густой винный дух. Сильно подивился.

Под вечер девушка пришла и спросила его, не опился ли он вчера до смерти? Би сказал, что ему все это показалось сном.

- Мои сестры, - продолжала дева, - боясь твоего буйства, нарочно представили все это сном, но это не был сон.

Дева часто садилась с Би за шахматы, и тот неизменно проигрывал. Тогда она смеялась над ним:

- Ты каждый день этим занимаешься с такой страстью, что я думала - ты очень силен, а теперь вижу, что ты так себе, ни то ни се.

Би просил дать ему указания. Дева сказала:

- Шахматы - это искусство, которое требует твоего собственного проникновения: как я могу быть тебе полезной? Вот с утра до вечера понемногу заимствуй у меня - может быть, добьешься исключительного умения.

Так прошло несколько месяцев, и Би почувствовал, что он как будто сделал успехи. Дева проэкзаменовала его и засмеялась:

- Нет еще, нет еще! - сказала она.

Би как-то вышел со двора, чтобы сыграть с теми, с кем он ранее играл, все заметили его необыкновенные успехи и подивились.

Би был человек прямой, открытый и в душе не терпел ничего оставшегося невысказанным. Понемногу он стал пробалтываться. Дева, конечно, сейчас же узнала и выговаривала ему:

- Тот, кто не терпит неприятностей в дружбе с однородным ему человеком, не дружится с шалым студентом. Сколько раз я велела тебе быть осторожным и молчать, а ты все еще по-прежнему...

Рассердилась и хотела уйти. Би бросился извиняться. И дева понемногу успокоилась; однако с этого времени стала приходить к нему все реже и реже.

Так прошло около года. Однажды вечером она пришла, безмолвно уселась и уставилась на студента. Тот было с ней за шахматы - не играет. Он с ней спать - не ложится. Грустно-грустно сидела довольно долго и, наконец, спросила его:

- Скажи, кого ты находишь лучше: меня или Цин-фын - "Синего Феникса", повесть которую ты так любишь?

- Конечно, ты лучше, - отвечал Би.

- Ну, я, положим, стыжусь с ней сравниться. Однако вот в чем дело. Ляо Чжай - твой друг по школе... Будь добр, попроси его сочинить повесть обо мне. Быть может, лет через тысячу меня тоже будут любить и вздыхать по мне, как ты по Цин-фын.

Би сказал на это:

- Давно я об этом думал, но по твоему приказанию - помнишь, тогда? - я нарочно молчал!

- Ну, это было прежде, - возражала дева, - а теперь я хочу с тобой проститься, и не стоит уже скрывать...

- Куда же ты?

- Я вместе с четвертой сестрой вызвана к "Царице Запада", и мы назначены вестницами цветов и птиц. Больше не удастся к тебе прийти.

Би просил ее что-нибудь сказать ему на прощание. Дева сказала:

- Если твой гордый дух смирится, ошибок, разумеется, станет меньше.

С этими словами она поднялась, схватила студента за руку и попросила проводить ее. Прошли около версты и с плачем расстались, причем дева сказала ему:

- Если нас друг к другу тянет, то нельзя отрицать, что когда-либо снова встретимся. С этими словами ушла.

В 1680 году 19-го числа последнего месяца Би сидел со мной в моём кабинете, который носил тогда имя "Кабинета Горделивых Дум", - сидел и подробно рассказывал всю эту странную историю, случившуюся с ним, а я говорил ему:

- Если была такая лиса, то кисти Ляо Чжая она окажет только честь.

Взял и записал.