Сергей Головачев - Киевский Змей

Год прошёл – они призадумались, три года прошло – заволновались, а уж как пять лет прошло – совсем загрустили. Нет у них детей, и всё тут. Что только они не делали, к каким только врачам не обращались – ничего не помогало. И в церковь они ходили, и ко всяким иконам прикладывались – ничего.

Раз узнала ваша мама, что живёт поблизости одна бабка по имени Зореслава, которая может помочь. Нашла её и всё ей рассказала. А Зореслава та и отвечает:

«То, что у тебя детей нет – это твоя вина. В чём-то ты провинилась».

«Даже не знаю, в чём моя вина», – сказала ваша мама.

А бабка та была не простая, а настоящая волхвиня.

– Что ещё за волхвиня? – спросила внучка.

– Ну, короче, волшебница такая. Вот она и говорит вашей матери:

«Хорошо, я тебе подскажу: живому надо поклоняться, а не мёртвому. Роду своему, а также всему, что в природе, то есть самой природе: ветру, воде, солнцу и земле. Только живое родит, а мёртвое забирает. Как поймёшь это, да повинишься, приходи ко мне снова – помогу, чем могу».

Тут и смекнула ваша мама, почему у неё нет детей. Совсем отошла она от природы. Всё, что её окружало в жизни, было искусственным. Всё было пластиковым и электронным. Она почти не видела солнца. Солнцем для неё был экран компьютера и телевизора. Да и общалась она со всеми только по мобильному телефону.

И как только она это поняла, она выкинула телефон в мусорное ведро, а компьютер и телевизор папа ваш вынес на свалку.

– Так вот почему у нас нет телевизора, – догадался внук.

– Так вот почему у нас нет компьютера и мобильника, – поняла внучка.

– Зато теперь у вашей мамы есть вы, – сказала бабушка.

– Очень удачное приобретение, – скептически заметила внучка.

– Как же мы у неё появились? – поинтересовался внук.

– А вот слушайте. Поехала она после этого на дачу и повинилась перед живой природой – перед ветром, водой, солнцем и землей – за то, что изгнала их из своей жизни. Пришла затем к Зореславе и та рассказала, что делать дальше.

«Первым делом надо тебе к солнцу обратиться. Обращаться к нему надо по имени. Это сейчас солнце для всех безымянное да безликое – рода среднего.

А вот в старину у него было много разных имён. И столько же разных ликов – как мужских, так и женских.

В разное время года солнце и звали по-разному. Зимой, когда оно рождалось, его звали Колядой. Весной солнышко превращалось в статного молодца Ярилу.

Летом оно обращалось в девицу – красавицу Купалу, а осенью на смену ей приходила матушка Лада. Та в свою очередь и рожала зимой Коляду. Так вот, по кругу, и двигалось колесо года, и каждые три месяца одно лицо у солнца сменялось другим.

Но у этого четырёхликого солнца есть ещё одно имя, которое сейчас мало кто знает. Да и не всем об этом знать надо.

Потому что имя это тайное и используется нами, волхвинями, для заклинаний. Как только произнесёшь его вслух, солнце даст тебе всё, что ни пожелаешь».

– Какое же это имя? – полюбопытствовал внук.

– Что это за имя такое? – заинтересовалась и внучка.

– Ишь вы, какие прыткие! Так я вам сразу всё и рассказала. Подождите до завтра.

В давние времена на том самом месте, где сейчас стоит Киев, был прежде рай.

Назывался тот рай Ирием, и жили в нём боги славянские. Но в отличие от греческих, которые обитали на Олимпе, наши жили на Бусовой горе.

– А где эта Бусова гора? – спросила внучка.

– В Ботаническом саду. На той горе сейчас цветёт сирень, которая так и называется – бузок.

Бусова гора, где жили раньше боги славянские.

– А мы гуляли там с мамой и папой, – радостно заявила внучка.

– Я тоже хочу в рай, – сказал внук. – Бабушка, покажешь мне, где этот… как его… Ирий?

– Обязательно, – пообещала бабушка Веда.

– Там ещё растут такие маленькие райские яблочки! – восторженно сообщила внучка.

– Это и всё, что осталось от того райского сада, – продолжила бабушка, – а раньше сад был огромен.

Хотя богов поначалу там жило немного: небесный бог Сварог да земная богиня Макоша, да родитель их Род, да сынок их вояка, настоящий забияка.

Не дай бог, было его разозлить! Страшен становился он в гневе да грозен на вид. Тут же начинал он переть на обидчика, метать в него молнии да громом греметь. За что и прозвали его Перуном громовержцем.

И хотя была у него жена-красавица Перуница, всё равно он заглядывался на других девиц.

Как-то увидел он на другом берегу Днепра-Славутича русалок, которые водили хоровод.

Одна из них, по имени Рось, тоже его заприметила. Пустила она свой венок по волнам и сказала:

– Я любовь свою тому герою подарю, кто Днепр могучий переплывёт и венок мой возьмёт.

Загорелась тут кровь в жилах Перуна, бросился он в воды Славутича и уже доплыл до середины. Но взволновался тут Славутич и выбросил его на крутой берег:

– Не плыви, Перун, по моим волнам! Не гневи, Перун, Сварога своего батюшку. Не нарушай закон его: не изменяй жене своей красавице!

А русалка Рось рассмеялась:

– Не герой ты Перун, не достанусь я тебе. Не одолел ты Днепра могучего.

Рассердился тут Перун, разгневался и метнул в русалку молнию. Но успела Рось за камень спрятаться.

Ударила молния в камень и зажгла в нём огонь огненный.

А в огне том возник образ явственный – образ солнышка с лицом человеческим.

Позвала русалка на помощь Сварога – царя небесного. Увидел тот солнце живое и спрашивает:

– Что это ещё за чудо такое?

– Дай бог солнышко, – отвечает Рось.

– Дай бог, говоришь?

– Дай бог, – заговорило вдруг солнышко. – Освободи меня, Сварог, из плена каменного. Исполню я любое твоё желание.

– Ну, тогда … освети мне весь мир своим светом!

Ударил Сварог по камню молотом, засияло солнышко ярче. Ударил второй раз, засияло оно ещё сильней. Ударил он третий раз и разбил камень. Вырвалось златоглавое солнышко на волю и ослепило всех своим светом.

Памятник солнышку, вырвавшемуся из каменных тисков.

Покатилось оно колобком по земле. Перебирает язычками огненными, как ножками.

Да только не может златокудрое весь мир осветить. Лишь перед собой оно тьму разгоняет.

Закрутилось тогда солнцеликое пропеллером, завертелось коловратом, да и поднялось на небо. А уж сверху осветить весь мир ему ничего не стоило.

На следующее утро внуки пристали к бабушке, чтобы она рассказала им, что было дальше.

– А на чём я там остановилась? – спросила бабушка.