Джефри Триз - Холмы Варны

Спят вершины высокие гор и бездн провалы,

Спят утесы и ущелья...

- Еще бы! А эти его стихи:

Часто на горных вершинах, в то время как

Праздник тешил бессмертных...7

Ведь правда, так и кажется, что вон на той снежной вершине собрались боги - и Зевс, и Гера, и Афина, и все остальные - и пьют там свой нектар?

- Если бы я не знала греческого языка, -- воскликнула Анджела, - как это было бы ужасно!

- Однако его не знает почти никто в мире.

Монтано, не слишком хорошо понимавший, о чем они говорят, но уловивший несколько слов, обернулся и сказал:

- Не понимаю, что вам за охота без конца говорить про греков. Видел я нынешних греков - люди как люди. Неужто их древние мертвецы были лучше?

Молодые люди возмутились и попробовали его переубедить. Но ни стихи, ни философские диалоги не произвели на капитана ни малейшего впечатления.

- Заумь какая-то! - заявил он. - Может, кому-нибудь это и нравится, да только не мне. Я тут не вижу смысла.

- Я знаю стихотворение, которое, наверное, придется тебе по вкусу, заметила Анджела с лукавой улыбкой, - хотя автором его был грек Гиппонакс.

- И слушать не хочу!

- Всего две строчки:

Дважды в жизни мила нам бывает жена

В день свадьбы, а после в день похорон.

Впервые за время их знакомства они услышали, как смеется их унылый капитан.

- И то правда! - воскликнул он. - Моя меня совсем заклевала. Вот почему все дельные люди уходят в моряки.

Алан воспользовался переменой в настроении Монтано и напомнил ему, что греки были лучшими мореходами своего времени и почти все средиземноморские порты, в которых ему довелось побывать, были основаны именно греками. Они были открывателями и исследователями новых земель - Колумбами и Веспуччп своей эпохи.

Анджела процитировала ему слова Перикла, обращенные к афинянам:

- "Мы заставили море и сушу служить дорогой нашего дерзания и повсюду оставили несокрушимые памятники сотворенного нами добра и зла".

- Хорошо сказано! - сдался Монтано. - Ты мне это напиши, когда мы устроим привал. - И грустно добавил: - Самая подходящая надпись для могильной плиты нынешнего морехода.

Некоторое время они шли молча. Затем Алан сказал Анджеле:

- Да, ты права. Люди, не знающие греческого языка, теряют очень многое, и все же у большинства нет никакой надежды его выучить.

- Это судьба, - ответила она. - Тут уж ничем не поможешь.

Вдруг Алан даже замедлил шаг, потрясенный неожиданной мыслью. Так просто, и все же никто не попробовал...

- Ничем? - переспросил он. - А что, если...

- Ну?

- Твой дядя Альд посвятил свою жизнь тому, чтобы печатать произведения греческих авторов. Быть может, мое призвание в том... чтобы переводить их.

- На латынь? Но ведь уже...

- Нет-нет! На английский.

- Английский?!

Удивление девушки было столь нелестным, что национальная гордость Алана возмутилась.

- Ну и что? - воскликнул он. - Чем английский хуже других языков? У нас есть и свой великий поэт - Чосер...

- Ты прав, - перебила она. - Извини меня. Это само собой разумеется. Быть гуманистом - вовсе не значит отгораживаться греческим и латынью от всего остального. Мы должны развивать и наши собственные языки. Мы должны идти вперед, а не жить в прошлом.

И Алан, поднимаясь по склонам, заросшим лиловым и оранжевым шалфеем, думал теперь только о своей новой мечте.

К полудню они увидели деревню на противоположном берегу реки, слишком глубокой, чтобы ее можно было перейти вброд. Не было ни лодки, ни парома, и они перебрались через реку местным способом - на надутых бурдюках, стараясь поменьше промокнуть.

На мелководье у деревни женщины стирали одежду, пользуясь вместо мыла печной золой. К Милошу подошло несколько мужчин, и, поговорив с ними, он с тревогой обернулся к своим спутникам.

- Они нас накормят, - сказал он, - но долго здесь оставаться нельзя.

- Почему? - спросил Монтано.

- Говорят, неподалеку бродят турки, а нам с ними встречаться ни к чему.

Устроившись в тени большого кипариса, они наспех перекусили, а затем, вскинув на плечо дорожные сумки, зашагали дальше.

Через два часа они добрались до перевала - узкой расселины, расколовшей могучий горный кряж. Перед ними открылись две долины, густо поросшие соснами. С камня неподалеку поднялся старик пастух и поздоровался с ними. Милош заговорил с ним, и старик принялся что-то возбужденно объяснять, то и дело указывая на восточную долину. Милош вернулся к остальным.

- Дальше идти нельзя, - сказал он хмуро.

- Там турки? - спросил Алан.

- Да. По восточной долине бродит отряд янычар. Видите дым? Это они сожгли деревню.

- Так что этот путь на Рагузу нам закрыт? Ну, а другая долина? Там тоже турки?

- Нет.

- А она нас к Рагузе не выведет?

Милош несколько секунд колебался.

- Да, - сказал он наконец. - Кажется, там есть хорошая дорога по берегу реки.

- Ну, так почему же нам нельзя пойти по ней?

- Там живут плохие люди. Ну, может, - добавил он, стараясь быть беспристрастным, - они не хуже всяких других, да только у нас с ними кровная вражда. Она началась двадцать пять лет назад. Они убили шестнадцать наших, ну, а мы зато убили у них двадцать два человека.

- Вендетта? - спросил Монтано. - А из-за чего?

- Да я уж не помню, с чего она началась.

- Какое безумие! - воскликнул Алан. - Трудно представить людей добрее твоих земляков, и все же вы убиваете друг друга, хотя давно забыли, из-за чего, собственно, началась ссора.

Милош пожал плечами.

- Таков обычай нашей страны. Конечно, - прибавил он с достоинством, - он может показаться варварским и жестоким людям вроде нас с вами, которые повидали мир, но это дела не меняет: если я спущусь с вами в западную долину, живым я оттуда не вернусь.

- Я думаю, отсюда мы сами сумеем найти дорогу. И ведь мы в вашей ссоре не участвуем, так что нам они не сделают ничего плохого.

- Это как сказать! Может, им уже известно, что вас сюда привел я. - Милош указал на дальний склон. - Отсюда, конечно, не видно, но уж там, наверное, прячется дозорный. И если вы спуститесь в их долину, они с вами расправятся так же, как с любым из нас. Есть только один способ... Погодите-ка!

Он снова подошел к старому пастуху и заговорил с ним. Но старик вдруг выразительно замотал головой.

- Значит, и этот способ не годится, - сделала вывод Анджела. И она не ошиблась.

- Нам придется вернуться назад, - сказал Милош. - Старик живет неподалеку отсюда. Я думал, он позволит двум своим внучкам проводить вас, но он и слышать об этом не хочет.

- Ну, а чем они нам помогли бы? - с любопытством спросил Алан.

Милош с удивлением поглядел на него.

- Эти люди, конечно, наши враги, но они не какие-нибудь кровожадные дикари. Наши женщины могут свободно проходить через их долины. Они даже и меня не тронули бы, будь со мной женщина. Мы верим, что тень женщины - это всемогущая защита.