Фредерик Марриет - Дети Нового леса

Вернемся, однако, к событию, которое больше всего в тот момент владело умами и чувствами нашего маленького семейства. Субботним утром Хамфри и Пабло поехали в Лимингтон, Эдвард же оставался с сестрами, и они в предвкушении скорой разлуки ни на минуту не покидали его. В воскресенье уже все были дома вместе, и так как день выдался очень погожий, они устроили молебен на могиле Якоба, а потом дружно отправились на лесную прогулку, что девочки, на которых лежали заботы по дому, редко могли позволить себе. Время они провели превосходно, но каждый из четверых чувствовал, что ставший привычным для всех уклад сегодняшним днем завершается и всем предстоит теперь жить по-другому.

Перед отъездом Эдвард, стремясь развлечь раскуксившихся сестер, облачился в новый костюм. Вид его восхитил и Элис, и Эдит, и они в один голос воскликнули, что он им напомнил старые добрые времена Арнвуда. Впрочем, чему было удивляться. Старший их брат попросту наконец стал выглядеть так, как и должно тому, кто рожден и воспитан джентльменом. И если его эти качества даже одежда простолюдина не могла окончательно скрыть, то теперь они проступали со всей очевидностью.

Лесная экипировка отправилась в куль с бельем, и Эдвард понес его вместе с другой поклажей к уже стоявшей возле крыльца повозке. Брат и Пабло ему помогли погрузиться, и наступил щемящий момент расставания. Эдвард расцеловал сестер, которые не могли сдержать слез, обнял Хамфри, кликнул отправлявшегося с ним вместе Смокера, и они с Пабло пустились в путь.

«Кто бы еще недавно поверил, что я добровольно приму покровительство, кров и пищу от Круглоголового, – трясясь в подпрыгивающей на корнях повозке, размышлял юноша. – Точнее, того, кто считается им, хотя, по сути, во многом уже не согласен с теми, чью сторону принял. С одной стороны, я будто предал свои убеждения. Но почему же тогда я настолько его уважаю и доверяю ему? И главное, он вполне этого заслуживает. И мои взгляды ему известны. Сомнительно, что он предложил мне должность в стремлении сделать меня сторонником Парламента. Это было бы просто смешно. Да и взгляды мои он вполне приемлет и даже многое из них разделяет. Будь я человеком известным, еще можно бы допустить, что он просто хитрит, перетаскивая меня в свой лагерь. Но зачем тратить столько усилий на какого-то жителя леса? Нет, это полная ерунда. Он явно искренне мне покровительствует. И причина тому лишь одна: я спас его дочь».

И все же истинная причина проявленной им уступчивости по-прежнему оставалась для него скрыта, ибо искал он ее совсем не в той сфере, в которой следовало. Спроси же он себя попросту, дал или нет согласие мистеру Хидерстоуну, не обладай тот такой обаятельной и прекрасной дочерью, как Пейшонс, и ответ для него стал бы очевиден. Но именно этой темы Эдвард в своих рассуждениях не касался.

Общительного Пабло, который составил ему компанию, чтобы вернуться назад с повозкой, длительное его молчание совсем истомило, и он наконец не выдержал:

– Мастер Эдвард, вы очень мрачно и много думать. Значит, совсем не хотеть уезжать из дома. Зачем тогда ехать?

– Конечно же, мне тяжело уезжать, – отвечал ему Эдвард. – Я ведь очень привязан к сестрам и брату. Но в этом мире нам часто приходится делать совсем не то, что хотелось бы. И уезжаю сейчас я в первую очередь потому, что так будет лучше моей семье.

– Лучше для мисси Эдит и мисси Элис? – уставился на него Пабло. – Чем им хорош без вас? Вдруг беда? Вас нет. Где хорошо? Если беда и вы дома, то вы помочь. Я думать, мастер Эдвард, вы поступать глупо.

Прямота его рассмешила Эдварда, однако, по сути, он был в чем-то прав.

– Да, Пабло, действительно, я и сам волнуюсь из-за того, что теперь не смогу в любую минуту быть им защитником, – принялся объяснять ему он. – Но все равно, уехав, им принесу куда больше пользы, чем если остался бы. Не будь я в этом уверен, конечно, и дальше продолжал бы жить с вами. Но, видишь ли, сестры мои сейчас совершенно одни в этом мире. Кроме меня и Хамфри, им совершенно не на кого положиться. И мне иногда страшно думать, какая судьба их постигнет, случись что-нибудь со мной или с братом. Мы ведь не знаем, что нам уготовано. А в людях, к которым я сейчас еду, они обретут верных и добрых друзей и надежную поддержку. Не сомневаюсь, они при необходимости употребят все свое влияние, чтобы их защитить. Ты меня понял, Пабло?

– Теперь да, мастер Эдвард. Вы думать больше, чем я. Я говорить, вы поступать глупо. А теперь я говорить другое: это Пабло дурак, – стукнул он кулаком по кудрявой своей голове.

– Нет, Пабло, наоборот, ты хороший и умный, – возразил ему Эдвард. – И я нипочем не решился бы уехать из дома, если бы сестры остались только с Хамфри. Но я сказал себе: «Теперь у нас есть замечательный Пабло, он любит нас, он нам предан и сможет, пока меня нет, занять мое место и быть надежным помощником сестрам и брату во всех их делах». Разве это не так?

– Да, мастер Эдвард, так! – крепко схватил его от избытка чувств за запястье тот. – Очень правильный мысль. Пабло ужасно любить и мисси Эдит, и мисси Элис, и мастер Хамфри, и мастер Эдвард. Так сильно любить! Так любить, что мочь для них умереть! – с таким видом ударил он себя в грудь, словно клялся.

– Я это знаю, Пабло, но рад был услышать из твоих уст, – растрогали его слова Эдварда. – Только благодаря тому, что тебе доверяю, могу попытаться устроить их жизнь по-другому.

– Можете ехать, мастер Эдвард. Мы много работать. Делать все, как при вас.

– И полагаю, что у тебя все получится, – продолжал Эдвард. – Поэтому еду с легкой душой. Но, знаешь, есть еще одно дело. Билли стареет, а ему в помощь нужны еще лошади.

– Да, мастер Эдвард, прошлый вечер мне мастер Хамфри про пони рассказывать. Сказать, что в лесу их много. Спрашивать, мочь ли поймать. Я отвечать ему: да, поймать один, два… и двадцать, если хотеть, – выпалил Пабло.

– И как же ты собираешься это сделать? – заинтересовался Эдвард.

У Пабло вдруг сделалась очень хитрая физиономия.

– Мастер Эдвард, вы говорить, мастер Хамфри не сможет поймать. Поэтому я вам пока не сказать. Вот вы вернуться домой, посмотреть, а у нас пять пони. Мы с мастер Хамфри обговорить, сообразить, а вы увидеть.

– Ну, раз это ваш секрет, не стану больше и спрашивать, – рассмеялся Эдвард. – Но поверю вам с братом не раньше, чем собственными глазами увижу пони в нашей конюшне.

– Очень большой ум у наш мастер Хамфри. – Пабло явно не сомневался в успехе задуманного. – Много корова в ловушку поймал.

– И одного цыганенка, – весело подхватил Эдвард.

– Да, да, – просиял белозубой улыбкой Пабло. – Много корова, один гитано, и будет поймать много лошадь.

Прибытие Эдварда было встречено самым радушным образом. Спешно перенеся из повозки вещи в свою новую комнату, он отправился к Освальду, чтобы с ним вместе устроить на псарне Смокера. Когда же вернулся, то застал Пабло, сидящего на ковре гостиной в обществе Пейшонс и Клары, которые весело и с большим удовольствием с ним беседовали. Затем он и Билли были накормлены, повозка загружена цветами в горшках и другими подарками, которые Пейшонс приготовила для Элис и Эдит, и цыганенок, еще раз заверив Эдварда, что тот может быть за домашних совершенно спокоен, отбыл в обратный путь.