Николай Вагнер - Макс и Волчок

И как бы хорошо было, если бы постоянно было светло и тепло. Если бы был вечный день и вечное лето. "Если бы я мог, - думал Макс, - я всех бы сделал добрыми и красивыми. Все у меня были бы сыты, ели вкусно, одевались хорошо. Всем бы было тепло и светло". И ему представилось, как все люди, со всего земного шара, толпятся, волнуются, как море. Он видел ясно, что все были довольны и веселы. Везде блестело золото и хрусталь. Везде были цветы. Все были в таких ярких одеждах, и на всем был чудный розовый отблеск. Этот розовый свет носился волнами, и самые люди были как море; они шли толпами, волновались, как море, а там, на дальнем горизонте, тонули в розовых волнах, как в летний вечер тонет даль в сумерках розовой зари.

И лежал он, не глядя ни на что и не закрывая глаз. Ничего не видя и не слыша, он был весь внутри своего мира. И под музыку розовых волн изнутри пел ему голос чудную песню:

Свете тихий! Свете дивный!

Все живет в твоих волнах,

Мчатся звуки, льются звуки,

Счастьем, миром и надеждой,

Вечной радостью звучат.

Свете тихий! Свете дивный!

Да исчезнет сумрак лжи,

Тьма обманов, царство злобы;

И воскресший, обновленный,

Мир, как агнец неповинный,

Отдохнет в твоих волнах!

Свете тихий! Свете дивный!..

И песня лилась, звучала без конца. У Макса выступали слезы на глаза, сердце билось и замирало. И наконец, весь измученный этим волнением, утомленный, он засыпал чутким, нервным сном, вздрагивая и тихо всхлипывая сквозь сон.

И опять на другое утро и бабушка, и мамка, и дядька долго подходили на цыпочках и прислушивались, перешептываясь, как спит Макс, и смотрели на бледное, исхудалое личико его, на полуоткрытые глаза и разметавшиеся волосы. И опять Макс вставал поздно и целый день хмурился и скучал.

Раз, в одно жаркое лето, перед самыми Петровками, Макс несколько дней ходил сумрачный и задумчивый. И бабушка, и мамка, и дядька, никто ничем не мог развлечь его. Дядька сделал ему удивительный самострел, которым даже можно было убить галку. Макс посмотрел на самострел и пошел прочь. Нянька принесла ему целых шестеро маленьких котят, которых так любил Макс. Он погладил котят и снова ушел в свою думу. Бабушка тихонько от него выписала ему из города новых хороших книг. Макс посмотрел их и отложил в сторону.

И вдруг Макс пропал. Пропал без следа в самые Петровки, когда и бабушка, и мамка, и дядька пришли от обедни и принялись разговляться. Искали Макса по саду, искали по всему дому. Макса не было. Стали искать по деревне, по всему околотку. Нет Макса. Старый дядька измучился, ездивши повсюду, отыскивая. Мамка все глаза выплакала. Бабушка слегла в постель. Она сулила пол-имения тому, кто найдет Макса, но никто не мог его найти.

Проходили дни за днями. Все в доме бродили как в чаду, толковали, спорили, бранились, хныкали, охали, ворожили, молились, ждали по целым дням, не спали по ночам. А о Максе все ни слуху ни духу. Сгиб и пропал, точно в воду канул...

У бабушки, позади ее большого дома с колоннами, был большой лес. Этот лес шел далеко в горы, и никто в нем не жил, кроме птиц, лисиц, волков и всяких мелких зверей. Мамка Макса рассказывала, что в этом лесу также живут Леший и Русалки, но Макс этому не верил. Зато он верил другому. Он верил, что в этом лесу было счастье всех людей; что там, в этом лесу, где не было ни одного человека, - был тот, у кого он выпросит, да, непременно выпросит царство света.

И он шел по этому лесу и тихо пел:

Свете тихий! Свете дивный!..

Он шел уже с полверсты, озираясь по сторонам и прислушиваясь ко всякому шороху.

- Ну, а если вдруг выскочит волк и съест меня? - спрашивал он у себя. И у него замирало сердце, но он храбрился, молился и еще громче пел:

Свете тихий! Свете дивный!..

Он шел по тропинке, лес становился гуще, тропинка путалась в кустарнике и, наконец, совсем исчезла. Макс подумал, перекрестился и пошел дальше, обходя кусты и деревья и спотыкаясь о наваленный хворост и пни. Он шел с добрый час. Лес становился гуще и темнее.

Вдруг что-то зашумело, затрещало в кустах. У Макса замерло сердце. Он хотел было закричать. Но тут он увидал, как из кустов вылетела какая-то пестрая птица с большим хвостом. Это была кукушка. Макс ободрился, даже улыбнулся и пошел дальше.

"Не нужно бояться!" - подумал он.

Но только он подумал это, как из-за груды валежника поднялся огромный медведь. Он посмотрел на Макса и так страшно зарычал, что Макс закричал неистово и, не помня себя, бросился бежать куда глаза глядят.

Он бежал долго, несколько раз падал, исцарапал в кровь и руки, и лицо, вскакивал и снова бежал. Наконец силы ему изменили. Он остановился, бледный, полуживой, задыхающийся, и сел на пенек. Он долго слушал, присматривался, не гонится ли за ним медведь. Но в лесу было тихо. Никакого звука, ни шороха. Только высоко шумели все сильнее вершины сосен. Набегали тучки, порывистый ветер проносился по лесу.

"Нет! - подумал Макс. - Не мне суждено свершить подвиг. Я хилый мальчик, трус". И горько плача, он пошел домой. Но к дому не было дороги. Максу казалось, что он шел именно туда, где был дом бабушки, а на самом деле он шел совсем в другую сторону. Он шел целый час, думая, вот-вот покажется тропинка. Но тропинка не показывалась, как ни присматривался Макс. Везде кругом был дикий лес, и все сильнее и сильнее гудели его вершины.

Макс пошел в другую сторону. Ему страшно было сознаться, что он заблудился. Несколько раз ему казалось, что он попал на то место, по которому прежде шел. Вот и пенек обгорелый. Вот и куст волчьих ягод. Но чем дальше шел Макс, тем больше попадалось ему кустов волчьих ягод и обгорелых пеньков. А в лесу стало совсем темно, и вдруг яркая молния осветила все деревья. Почти вслед за ней разразился страшный громовой удар и раскатился далеко по лесу, а дождь зашумел, полился ливнем.

Макс шел, спотыкаясь. Ноги его дрожали, мысли путались. Он шел и всхлипывал, наконец, совсем выбился из сил. Весь мокрый от дождя, он упал на сырую землю и громко из последних сил закричал:

- Бабушка! бабушка! - где ты?

- Это что за галка прилетела! - закричал над ним какой-то тонкий, но сильный голос. - Откуда бог послал!

И с дерева, под которым лежал Макс, начал быстро и ловко спускаться другой мальчик. Он был одного роста с Максом, но совсем не походил на него. Загорелый, весь оборванный, с худыми, но сильными ручонками, с желтым грязным лицом, с большими губами, приплюснутым носом, серыми глазами и длинными нечесаными волосами, которые торчали ежом во все стороны.

Макс приподнялся. "Это, верно, лесной дух", - подумал он и принялся еще сильнее плакать.

А мальчик наклонился над ним и начал блеять по-козлиному, передразнивая Макса.

- Мэ-э-э!.. - кричал он, - вчерашний день потерял, сегодняшнего не видал. О-о-о! горе мое девичье!

Читать дальше