Фрида Вигдорова - Семейное счастье

- Ты легкомысленно относишься к Сашиному положению: ей нужны витамины.

- Нет, самое главное - эстетические впечатления, - говорила тетя Маргарита. - Гравю-у-у-ры, - добавляла она таинственно.

А тесть был глубоко оскорблен, когда Андрей захотел внести в общий котел свою стипендию.

- Плевать мне на твои деньги, - сказал тесть, шевеля лохматыми бровями.

- Но я не собираюсь сидеть на вашей шее. Я совершеннолетний, высокомерно ответил Андрей.

- Моя шея выдержит и тебя и Сашу. Перестань, пожалуйста.

***

- Не будет этого, - твердо сказал Андрей. И вдруг из кухни послышались всхлипывания.

- На шее! - рыдала теща. - Скажет тоже!

К теще Андрей относился хорошо. А кроме того, он не мог видеть женских слез.

- Нина Викторовна, - сказал он. - Ну что вы, право!

- На шее! - рыдала теща и отворачивалась от него. На шее! Подумать только, что здесь обидного? И он сдался.

У него было семьсот двадцать пять рублей в месяц - деньги немалые. В первую же стипендию он купил башмаки Леше и тестю. В другой раз - шерстяную кофту теще. Потом оклеил новыми сбоями всю квартиру и купил шесть стульев старые были уже ни на что не похожи.

Он очень хотел ради Саши жить жизнью ее родных, ведь она их любила.

И вот наступил день рождения Константина Артемьевича. Андрей прочитал антологию армянских поэтов (он все любил делать обстоятельно) и приготовил тост. Когда все уселись за стол, Андрей поднял бокал.

- Подожди, подожди! Где же пирог? Ах, вот он! Ну, все в порядке! воскликнула теща. - Простите, Андрюша!

Сглотнув, Андрей снова поднял бокал.

В передней раздался шум. Нина Викторовна суетливо выбежала из-за стола, послышались приветственные возгласы и басистый голос тети Маргариты.

- Марго, привет! Почему опаздываешь? - воскликнул Константин Артемьевич.

Стол загудел: все здоровались с тетей Марго.

- У Андрея есть тост, - сказала Саша.

- Ах, тост! Ну как же без тоста? Помню, однажды... - сказал дядя Сурен.

- Нет, погодите! Когда Леша был маленький и поправился после поноса, ему еще как раз исполнился годик...

- Мама! - Леша с грохотом отодвинул стул.

- Леша, Леша, ну что ты обижаешься? Не надо портить папино рождение! Вот Андрей хочет сказать тост! Садись, Лешенька!

Леша сел темнее тучи.

Андрей в третий раз поднял рюмку с вином.

Раздался телефонный звонок.

- Это, наверно, меня кто-нибудь поздравляет. Уверен! - сказал Константин Артемьевич, вставая.

Через минуту из передней послышался его сочный голос, он благодарил сослуживцев за внимание и просил их тотчас пожаловать к столу.

- Подождем немного, дорогие, - сказал он, возвращаясь в комнату. Давайте раздвинемся, придет еще пять человек, может и шестого прихватят, это еще неясно.

Все опять засуетились. Не хватало стульев - их принесли от соседей. Не хватало тарелок и рюмок, но Леша сбегал к знакомым через площадку и принес кучу посуды.

Что долго рассказывать? Андрею так и не удалось произнести тост - все долго спорили, открывать ли шампанское, тем временем подоспели новые гости. Раздались новые приветствия, и, наконец, тетя Марго произнесла тост в честь своего дорогого брата.

Андрей с грустью думал о том, как ладно и без суеты праздновались в доме его детства дни рождения и Новый год. Там тоже собиралась семья, приходили гости - и беседа была веселая, но никто не перекрикивал друг друга, и никто не рассказывал о том, как у маленького Андрюши болел живот...

***

И еще: никто никогда в родительском доме не читал чужих писем, а тут Константин Артемьевич протянул однажды Андрею распечатанное письмо.

- Почему оно распечатано? - удивился Андрей.

- Как почему? - ответил Константин Артемьевич с не меньшим удивлением. - Мы, кажется, не чужие. Тебя не было дома, а я хотел знать, как здоровье Николая Петровича.

Андрей прикусил губу и смолчал.

Бельем ведала Нина Викторовна. И громко советовалась с Сашей за чаем:

- Надо бы прикупить мужчинам кальсон.

Андрею очень хотелось, как Леше, отодвинуть стул, оттолкнуть чашку с чаем, встать и уйти. Но он жалел Сашу. Ее нельзя было огорчать. Ладно, думал он, - вот кончу академию, мы уедем. Будем жить одни. А как же Сашин университет? Ну, ничего. Она будет учиться заочно. Это еще интереснее: вместе читать, вместе готовиться к экзаменам. Я кончу университет вместе с ней.

***

А пока Сашу надо было беречь. И гулять с ней. И они гуляли вечерами по своему Серебряному переулку, спускались по бульварному кольцу к Никитским воротам, сворачивали на Спиридоновку и шли к Патриаршим прудам. Он крепко держал ее под руку, было очень скользко. Они шли вдоль замерзшего пруда и старались не смотреть на скамейки. Там сидели влюбленные. Снег, ветер, а им все нипочем.

- Говорят, на свете есть такой город, где чтят влюбленных, - сказал Андрей. - Если они целуются посреди улицы, машины их объезжают.

- Париж?

***

- Да, наверно.

- Давай будем чтить влюбленных, - сказала Саша,

- Давай. Посмотри, они никого не видят. Им кажется, будто их окружают высокие стены.

- И нам так казалось. - Мне и сейчас кажется.

Он крепче сжал ее руку и вдруг спросил:

- Послушай... А ты не боишься?

- Нет, не боюсь.

- Ты у меня храбрая!

- Нет, это от недостатка воображения. Понимаешь, вот, бывало, надо идти к зубному врачу. И девочки уже недели за две начинают боятся - как они сядут в это страшное кресло, как загудит эта страшная бормашина. А я ни о чем таком не думала. Вот начнется - тогда, наверно, забоюсь. а чтоб заранее представить себе и страх, и боль, и как это все будет, - надо иметь воображение. А у меня его нет. Понимаешь? Это не от храбрости, а от бездумности. А может, это хорошо? Ну скажи, зачем мне думать о страшном? Давай лучше думать, как мы будем чтить влюбленных.

- С чего мы начнем?

- Во-первых, мы никогда не будем пялить на них глаза. Целуются - и пусть целуются. Мы никогда не будем говорить: "Сумасшедшие!", или: "Молодые люди, как не стыдно!", или: "Да посторонитесь, загородили дверь!" Ты помнишь, как нам сказал милиционер в Нескучном саду?

- Ну как же: "Парк закрывается, попрошу освободить территорию!"

Они засмеялись. Им тоже ни до кого не было дела тогда. Они стояли в подъездах, сидели на скамейках бульваров, шли по улицам, взявшись за руки.

Вот и сейчас они идут и думают об одном и том же, и Саша ничуть не удивляется, когда слышит голос Андрея: он говорит слово в слово то, что она хотела сказать:

- А через два года мы пойдем по этому бульвару, а впереди побежит малыш...

- Это будет мальчик?

- Непременно. И когда ему исполнится шесть лет, мы начнем собирать марки. Будешь вместе с нами собирать марки? Почему ты молчишь?

- Я хочу спросить тебя... Не сердись... Видишь ли, очень редко, но бывает... Если... если вправду со мной что-нибудь случится...