А Волков - О чём молчали газеты

Остальное было делом техники и ветеринарии. Дождавшись ночи, агент выкрал животное и, вылечив его в близлежащем овраге, навьючил верблюда и двинулся в путь.

Дорога была долгой, но сознание важности миссии заполняло агента целиком, и он даже не заметил, как достиг цели.

Здесь его ждал новый сюрприз. Никакого Тюратама в указанном районе не оказалось. Вместо него агент увидел большой город, обнесенный колючей проволокой. Прямо в степи проволочное ограждение обрывалось проходной, на которой полоскался выцветший транспарант: "Добро пожаловать в Ленинск!" Через проходную туда-сюда сновали жители города и иностранные журналисты. Журналистов пропускали беспрепятственно, местных тщательно обыскивали.

Сюрприз не смутил агента. Он уже понял, что задание будет совсем не таким легким, как ему казалось вначале. Привязав верблюда к заграждению и проклиная русско-казахскую географию, он смело вошел в проходную и спросил стоявшего там солдата в зеленой форме, чем-то неуловимо напоминавшего японца, где здесь "Буран".

Слово "Буран" произвело волшебное действие - правда, не совсем то, которого ожидал агент. В мгновение ока он оказался прижатым к стенке, и десятки рук шарили по его карманам, вытаскивая уникальное снаряжение. От неожиданности агент потерял осторожность и произнес пару крепких выражений на родном языке. Грубейшая ошибка, недостойная даже разведчика развивающейся страны, в этот раз помогла - хватка моментально ослабла, снаряжение вернулось в карманы, он был причесан, вычищен, поглажен и даже побрит.

- Извините, пожалуйста! - сказал солдат-японец на чистом английском языке со слабо уловимым - видимо ирландским - акцентом. - Вы бы сразу сказали, что иностранец. Сами понимаете, служба. Бдительность должна быть! - он важно поднял палец. - А "Буран"... - он подробно объяснил, где находится "Буран", всучил агенту пачку советских газет и пригласил заходить еще.

- Спасибо, непременно, - ответил агент, наслаждаясь музыкой родного языка.

Он повернулся и, взвалив рюкзак за спину бодро зашагал в степь.

Когда он скрылся за горизонтом, верблюд, стоявший у проходной, перекусил веревку, сдул горбы, поднялся на задние ноги и сбросил шкуру. Отряхнув сверкающую форму, майор Пронин вошел в будку проходной и, кивнув вскочившему по стойке "смирно" солдату-казаху, взял трубку телефона.

Когда из-за горизонта поднялись могучие циклопические сооружения, агент сразу понял, что он у цели. Однако, прошло еще немало времени, прежде, чем он различил внутри ажурных металлических сплетений контуры ракеты и корабля, а различив, поразился их неописуемой красоте и гармонии. Сердце агента учащенно забилось: приближался главный этап задания.

У заграждения, охраняемого суровыми солдатами-первогодками, толпились иностранные корреспонденты. Дальше их, несмотря на все их языки, не пускали. Агент отошел в сторонку, развернул советские газеты, подаренные солдатом-японцем, и через четверть часа знал все самые страшные тайны: дату и время старта, параметры орбиты и даже фамилию главного конструктора (последняя, впрочем, была ему совершенно ни к чему). Потом, укрывшись в бункере, и подождав, пока рассеется толпа журналистов, достал из кармана солдатскую форму. Солдаты оцепления, увидев выходящего из бункера грозного "деда", вытянулись и завибрировали. Цыкнув на них для острастки, агент прошел к ракете и стал подниматься по лестнице (лифт не работал) на башню. Но добраться до корабля ему так и не удалось. Едва он миновал два ажурных пролета, как башня вздрогнула всем своим многотонным металлическим телом и быстро поехала в сторону. Проклиная вездесущую автоматику, агент перебежал на другую башню, выбрав на этот раз неподвижную.

Здесь его ждала новая проблема. Трап был отведен, и между люком корабля и башней зияла тридцатиметровая пропасть. Агент попробовал было привести трап в движение, но обнаружил, что тот намертво приварен к башне. "Оно и понятно - беспилотный полет!" - подумал агент. Тяжело вздохнув, он поднялся еще выше и полез по единственной ажурной ферме, еще прикрепленной к ракете. Лезть было трудно, кружилась голова, но вилла на Мексиканском заливе маячила впереди с такой необыкновенной реальностью, что агент забыл о страхе. Наконец, он повис на концевой площадке фермы прямо над носом корабля. Пока он раздумывал, как спуститься вниз, что-то хрустнуло над ним, и, сжимая в руках обломки фермы, агент полетел вниз.

Любой дилетант неминуемо погиб бы на его месте, но в Лэнгли не зря ели хлеб. Не поддаваясь панике и слегка скорректировав траекторию падения, агент финишировал прямо в носовом сопле "Бурана", вылез из него и быстро спустился на присосках к люку корабля.

Здесь снова возникла проблема. Отмычки крутились, замки щелкали, но люк, несмотря на все усилия, не открывался. "Заварен", - понял агент и заглянул в иллюминатор. Из темноты нижней кабины на него взглянули такие же темно-карие суровые глаза. "Отражение", - подумал агент. "Сам ты отражение", - подумал майор Пронин и еще крепче прижал люк.

Дело было плохо. До старта оставались считанные минуты, а находиться снаружи было опасно - его могли заметить при взлете корабля. Агент спустился ниже и, приоткрыв створку грузового отсека, нырнул внутрь.

Он упал на что-то большое и круглое и сразу понял, что это модуль телеметрии. "Вот так удача! - обрадовался агент, открывая люк, - Здесь можно переждать любые перегрузки".

В модуле оказалось тепло и сухо. Весь интерьер был заставлен странными одинаковыми приборами, в которых агент к своему величайшему изумлению узнал аккумуляторы. У задней стенки сиротливо ютились три самописца. Они не работали.

Некоторое время агент осваивался с обстановкой. Потом посмотрел на часы и вдруг понял, что уже давно должен лететь. Что же случилось? Он вытащил антенну, настроил приемник на известную всем волну, услышал, что старт перенесен на два часа, тут же уловил за стенками корабля журчание сливаемых компонентов. Пока он осмысливал эти противоречивые сведения, журчание прекратилось, и по ракете затопали ноги солдат и инженеров. Куда они бежали, агент не знал, и ему даже в голову не пришло, что вся толпа собралась прямо над ним у изуродованной фермы гироплатформ, и что помимо прочих крепких выражений конструктор фермы был абсолютно незаслуженно обозван американским шпионом.

К вечеру беготня стихла, агент остался один и начал предаваться воспоминаниям. Сначала он вспомнил журчание сливаемых компонентов, напомнившее, что ему самому не помешал бы дренаж, потом - что еды у него в обрез, воды еще меньше, а воздуха нет совсем, и решил перейти на режим строгой экономии.

На пятнадцатый день экономии в забытье агента ворвался какой-то посторонний звук. Приподнявшись на аккумуляторах, он почувствовал вибрацию и нарастающие перегрузки и понял, что полет все же начался. Помотав головой, агент вытряхнул из нее остатки тумана и вслушался в работу двигателей, потом, посмотрев на часы, подумал спокойно: "Десять секунд полет нормальный". На семьдесят третьей секунде он втянул голову в плечи, ожидая удара, но не дождавшись, снова осмелел. Двигатели победно пели, и душа агента подпевала им во весь голос. Теперь никто не сможет помешать ему!