Владимир Маяковский - Тучкины штучки (сборник)

Кондуктору хорошо,
а шофёру –
лучше,
я б в шофёры пошёл,
пусть меня научат.

Фырчит машина скорая,
летит, скользя,
хороший шофёр я –
сдержать нельзя.
Только скажите,
вам куда надо,
без рельсы
жителей
доставлю на дом.
Е –
дем,
ду –
дим:
«С пу –
ти
уй –
ди!»

Быть шофёром хорошо,
а лётчиком –
лучше,
я бы в лётчики пошёл,
пусть меня научат.

Наливаю в бак бензин,
завожу пропеллер.
«В небеса, мотор, вези,
чтобы птицы пели».
Бояться не надо
ни дождя,
ни града.
Облетаю тучку,
тучку-летучку.
Белой чайкой паря,
полетел за моря.
Без разговору
пролетаю гору.

«Вези, мотор,
чтоб нас довёз
до звёзд
и до луны,
хотя луна
и масса звёзд
совсем отдалены».

Лётчику хорошо,
а матросу –
лучше,
я б в матросы пошёл,
пусть меня научат.

У меня на шапке лента,
на матроске
якоря.
Я проплавал это лето,
океаны покоря.

Напрасно, волны, скачете –
морской дорожкой,
на реях и по мачте
карабкаюсь кошкой.
Сдавайся, ветер вьюжный,
сдавайся, буря скверная,
открою
полюс
Южный,
а Северный –
наверное.

КНИГУ ПЕРЕВОРОШИВ,
НАМОТАЙ СЕБЕ НА УС –
ВСЕ РАБОТЫ ХОРОШИ,
ВЫБИРАЙ
НА ВКУС!

Открывай страницу-дверь –
в книжке
самый разный зверь.

Льва показываю я,
посмотрите, нате –
он теперь не царь зверья,
просто председатель.

Этот зверь зовётся лама,
Лама дочь
и лама мама.

Маленький пеликан
и пеликан-великан.

Это зебра.
Ну и цаца!
Полосатее
матраца.

Как живые, в нашей книжке
слон,
слониха
и слонишки.
Двух– и трёхэтажный рост,
с блюдо уха оба,
впереди на морде хвост
под названьем «хобот».

А из пасти –
шутки бросьте! –
два клыка
слоновой кости.

Сколько им еды, питья,
сколько платья снашивать!
Даже ихнее дитя
ростом с папу нашего.

Всех прошу посторониться,
разевай пошире рот, –

для таких мала страница,
дали целый разворот.

Крокодил. Гроза детей.
Лучше не гневите.
Только он сидит в воде
и пока не виден.

Вот верблюд, а на верблюде
возят кладь
и ездят люди.
Он живёт среди пустынь,
ест невкусные кусты,
он в работе круглый год –
он,
верблюд,
рабочий скот.

Кенгуру.
Смешная очень.
Руки вдвое ног короче.
Но за это
у ней
ноги вдвое длинней.

Жираф-длинношейка –
ему
никак
для шеи не выбрать воротника.
Жирафке лучше:
жирафу-мать
есть
жирафёнку
за что обнимать.

Обезьян
смешнее нет.
Что сидеть, как статуя?!
Человеческий портрет,
даром что хвостатая.

Зверю холодно зимой.
Зверик из Америки.

Видел всех.
Пора домой.

До свиданья, зверики!

Плыли по небу тучки.
Тучек – четыре штучки:

от первой до третьей – люди;
четвёртая была верблюдик.

К ним, любопытством объятая,
по дороге пристала пятая,

от неё в небосинем лоне
разбежались за слоником слоник.

И, не знаю, спугнула шестая ли,
тучки взяли все – и растаяли.

И следом за ними, гонясь и сжирав,
солнце погналось – жёлтый жираф.

Влас Прогулкин –
милый мальчик,
спать ложился,
взяв журнальчик.
Всё в журнале
интересно.
– Дочитаю весь,
хоть тресну! –
Ни отец его,
ни мать
не могли
заставить спать.

Засыпает на рассвете,
скомкав
ёрзаньем
кровать,
в час,
когда
другие дети
бодро
начали вставать.

Когда
другая детвора
чаёвничает, вставши,
отец
орёт ему:
– ПОРА! –
Он –
одеяло на́ уши.

Разошлись
другие
в школы, –
Влас
у крана
полуголый –
не дремалось в школе чтоб,
мочит нос
и мочит лоб.

Без чаю
и без калача
выходит,
еле волочась.

Пошагал
и встал разиней:
вывеска на магазине.
Грамота на то и есть!
Надо
вывеску
прочесть!

Прочёл
с начала
буквы он –
выходит:
«КУАФЁР СИМОН».
С конца прочёл
знаток наук –
«НОМИС» выходит
«РЕФАУК».