Борис Житков - Ураган

- Что такое, капитан? - спросило несколько голосов.

Люди бросили работу, и вокруг Жамена в коридоре образовался тесный кружок.

- Да еще бы! - продолжал Жамен, чуть не крича. - То им давай выше, то ниже, - и все как будто для науки, для наблюдений, и вот попали под удары урагана, расшатало, помяло корпус. Хороши мы будем, если сядем в пустыне!

- Что ж мы будем делать? - спросил механик.

Веселое настроение команды сразу переменилось на мрачное и тревожное. Слышались голоса:

- Неужели их нельзя унять? Суются во все!

- Я связан приказом исполнять их требования, - с обиженным видом сказал Жамен. - Вы - другое дело...

- Товарищи! - крикнул из толпы матрос с мрачным, злым лицом. - Мы должны вывести капитана из дурацкого положения, а то все пропадем. Их надо запереть и поставить караул.

- Верно! Молодчина, Этьен! - кричала команда. - Чего там ждать!

Человек десять направились по коридору к спуску в носовую каюту. Но в это время показался в конце коридора Леруа.

- А, вот один уж есть, стой! - кричали матросы навстречу Леруа.

- Довольно хозяйничать! - заорал ему в лицо матрос, который вел остальных. - Вы арестованы!

И он схватил географа за плечо.

- Почему, что такое? - крикнул Леруа и отшвырнул руку матроса. - Это вздор какой-то!

Он быстро оглядел возбужденные лица матросов: злая и торжествующая улыбка Жамена бросилась ему в глаза, Леруа мигом все сообразил.

- Это гадость! - орал Леруа, весь красный от негодования. - Этот негодяй вас надувает!

И он указал на капитана Жамена.

- Как вы смеете! - наступал Жамен.

Но Леруа не легко было унять. Его горячность была не того сорта, что скоро остывает.

- Я сейчас докажу всем, что вы...

- Убрать его! - заревел высокий матрос и ринулся на Леруа.

Все загудели, закричали, двое механиков удерживали матросов.

- Пусть скажет! - кричали из толпы.

- Долой! - требовали другие.

Леруа задыхался, он почти не понимал, какие слова он говорил, но все смотрели ему в глаза и видели, что этот человек не врет.

- Вот, вот, - говорил Леруа и рылся у себя в карманах, - вот письмо об урагане от станции еще до выезда, он и читать не хотел, он фанфаронил, пока было тихо, и свернулся как бумажка, когда налетел ураган.

Леруа размахивал в воздухе письмом.

- А вы зачем суетесь в управление? - зарычал высокий матрос.

- Если б не инженер Лантье, - с жаром продолжал Леруа, - то неизвестно, что было бы с нами.

Леруа говорил, а Жамен все поглядывал на карманные часы. Но это не были часы, это был карманный альтиметр, и он указывал Жамену, что до земли оставалось каких-нибудь пятьдесят метров. Он рад был бы теперь, если бы стукнул с ходу оземь корабль, чтоб доказать команде свою правоту и оплошность Лантье. Но команда почти вся была уже на стороне пассажиров, письмо станции перебегало из рук в руки, и Жамен слышал, как неодобрительный ропот становился все гуще и гуще.

- Пусть вами управляет профессор по детским болезням! - ворчливо сказал Жамен и ушел по коридору в свою каюту.

- Что же мы стоим? - вдруг сказал высокий матрос. - Выбрасывай за борт!

Леруа вспыхнул и хотел опять разразиться речью, но вдруг улыбнулся: команда дружно начала выбрасывать за борт балласт - аккуратные мешочки с песком, с написанным на каждом весом.

Географ пошел к своим.

- Вы так там орали, дорогой, - встретил его профессор, - что сюда слышно было; ведь человек устал, спит.

- Ничего, все в порядке, - сказал Леруа и прилип к окну. Необозримое море песку раскинулось до самого горизонта. А моторы гудели, и корабль несся вперед к берегу океана в надежде найти там приют и помощь.

- Я вас умоляю - каждые десять минут посылайте радио, может быть, они примут и ответят, - говорил Рене наместнику Джибути.

А тот ходил по ковру кабинета с сигарой в зубах и повторял:

- Я совершенно не знаю, чем помочь, я телеграфировал в Париж.

- Надо делать, делать что-нибудь. Уже полсуток нет известий, у них могли стать моторы, выйти газ, и они в песках ждут голодной смерти, говорил с тоской Рене.

Наместник пожал плечами.

- Ну, вот вы скажите мне, что же именно я могу сделать?

И наместник остановился перед Рене.

Как ни странно, вопрос этот застал Рене врасплох.

Действительно, как помочь дирижаблю, который неизвестно где? Рене старался поскорее придумать, но ничего не мог. Он подошел к карте земли Сомали, которая висела на стене кабинета, и стал соображать. Ах, зачем он не спросил Лантье, куда они хотят лететь. Да до того ли тогда было. Он старался поставить себя в положение своих оставленных товарищей. Вдруг ему ясно стало, что непременно к морю, к берегу океана должен был стремиться дирижабль. Море - это единственная дорога, по которой им может прийти помощь.

- Ну, что? - говорил между тем наместник, видя, что Рене в затруднении. - Извольте, я вам предоставлю действовать от моего имени, распоряжайтесь мною, как вам...

Вдруг Рене отвернулся от карты и подошел к наместнику.

- Вот, вот что надо делать: на рейде пароход, французский пассажирский пароход! Надо послать его вдоль берега земли Сомали на юг.

- Зачем? - недоумевал наместник.

- Дирижабль будет у берега, если не сейчас уже там. Сейчас же, - это в вашей власти!

Рене было жаль товарищей. Он думал, что вот теперь, может быть, сейчас вот, они погибают в песках от жажды, от жары, в море песку, и ему во что бы то ни стало хотелось в решительный момент прийти на помощь товарищам.

Пароход "Пьеретт" получил приказ наместника немедленно идти вдоль берега на розыски пропавшего дирижабля. Рене не сходил с капитанского мостика. Он не выпускал из рук бинокля, хотя знал, что дирижабль можно встретить только гораздо южней. Каждые полчаса посылали радио:

"Дирижабль 126Л.

Идем на помощь, телеграфируйте, где вы.

Пароход "Пьеретт". Рене".

Все пассажиры были возбуждены. Все говорили о неожиданном предприятии, в котором невольно им пришлось участвовать.

Настала тропическая ночь. Океанская зыбь вспыхивала на гребнях волн фосфорическим светом. Начинался уже муссон*, тянуло жарким дыханием с материка. Рене смотрел на звезды, и ему чудилось, что вот мелькнул прожектор дирижабля. Он бегал к телеграфисту, который с слуховыми наушниками на голове следил за всеми звуками, которые улавливала антенна телеграфа.

______________

* Муссон - ветер в Индийском океане, который летом дует с юго-запада, зимой с северо-востока и разводит огромную зыбь.

- Нет, мосье, ничего нет пока! - встречал он каждый раз Рене.

Рене казалось, что пароход еле плетется, хотя он шел 18 узлов. Рене бегал к механику, к кочегарам и умолял прибавить ходу. Между двумя мачтами парохода на обручах были протянуты пучком антенны телеграфа, и от них шел провод в каюту радио. Рене глядел на них, и ему казалось, что он вот-вот услышит голос старика Арно.