Иван Зюзюкин - Не было печали

"Золотого осла" у Генки в помине не было. И не читал он эту книгу, а только слышал, что она про любовь и со всякими там картинками. Он видел "Осла" у кого-то в лагере. Ног не пожалел, нашел хозяина. Им оказался бывший пионер, ныне десятиклассник Гусаков, которому, кстати, досталась та самая роль в короткометражке, что вожатый Миша предлагал Калачеву. Гусаков согласен был уступить "Золотого осла", но взамен ему хотелось иметь кассету с "Бони М" на одной стороне и "Машиной времени" на другой... Три дня Генка не ел, не пил, занимался "ченджем". Наконец достиг своей цели: приемник с наушниками принадлежал ему!

Но это был первый случай, когда он не обрадовался обмену. Приемник, хорошенький на вид, еле-еле работал.

- Почему не предупредил, что батарейки старые? - напустился он на Белого, когда они остались в палате вдвоем.

Рыжий, сидя у окна, читал (вернее, картинки рассматривал) "Золотого осла". Калачев отравлял ему все удовольствие.

- Не приставай! - окрысился он. - Я же не с тобой, а с Гусаковым обменивался!

Знал, хмырь, что говорить: только обмен состоялся, десятиклассничка увезли в город с воспалением среднего уха.

- Обязан был меня предупредить!

- Мелочный ты, Калачев!.. Из-за каких-то батареек...

Тут в палату вошел вожатый Миша с кинокамерой в руке.

- Ты не заменишь Гусакова? - спросил он рыжего. - У нас сегодня съемка.

- Горло болит! - заохал, застонал Белый. - Не смогу...

- Что же делать?.. - Миша из-за съемок осунулся. - Ладно, попрошу другого... А тебя, Калачев, назначаю дежурным по палате, - с ледком в голосе известил он.

- Я на этой неделе уже два раза дежурил! - взмолился Генка. - Лучше давайте я заменю Гусакова...

- Искусство требует жертв, но без твоих оно как-нибудь обойдется, сурово глянул Миша сквозь темные очки. - И прибери на совесть! Сегодня родительский день.

Только вожатый ушел, Белый запел другую песню:

- Ладно, верни мне приемник, я тебе - книгу.

- Это видел? - показал ему Генка фигу. - Меня всякие там шуры-муры не интересуют...

- Серый ты, Калачев!.. Кто собирает такие книги, ничего за "Осла" не пожалеет... Меняйся, пока я добрый!

Из чистого любопытства Генка взял книгу. На ее титульном листе виднелся библиотечный штамп.

- Ворованная, - вернул он книгу тут же. Случайно его взгляд упал на тумбочку Белого - на ней, прикрытые носовым платочком, лежали вырванные из "Осла" картинки. - Ну ты и гнида! - взорвался Генка и, не желая пачкать рук, схватил швабру. Но не успел замахнуться - Белый выскочил из палаты через окно...

А Генка? Прибрав в палате, счел, что вправе прикорнуть с часок. Однако поспать ему и тут не дали!

- Калачев... - услышал он сквозь дрему чей-то грозный голос. Открыл глаза: над ним склонился мрачный-премрачный Миша. - Сейчас же верни Белому его приемник!

- Почему?! - вскочил Генка.

- Его мать приехала, такой шум подняла...

- Но я не с ним, а с Гусаковым обменивался!

- Конечно, - не поверил ему вожатый, - Гусакова в лагере нет, на него все можно валить...

Генка, чуть не плача, отдал приемник.

- А книгу, - помахал Миша "Золотым ослом" перед его носом, - я перешлю в библиотеку, в которой ты ее украл.

- Это не моя книга!

- Гусакова, да?.. Эх, Калачев, Калачев, вот, оказывается, чем ты увлекаешься... Себя, отряд, меня, вожатого, опозорил, хороших ребят в махинации втянул... - На Мишу страшно было смотреть. - По-хорошему, гнать тебя надо из лагеря... Но скажи спасибо, что я уговорил мать Белого не заявлять об этом случае в милицию. Только вот начальника лагеря не удалось уговорить. Сегодня после тихого часа состоится линейка. Придется тебе за свои поступки отчитаться перед всей дружиной...

Когда в лагере наступил тихий час и все в палате уснули, Генка сбросил с себя одеяло, под которым наготове лежал обутым и одетым, и вышел из корпуса. Дежурные по лагерю вместе с вожатым Мишей обсуждали план предстоящей съемки. Генка помахал их талантливым спинам рукой, прошел кустами к забору, перемахнул через него. И - был таков...

Домой, в город, он не дурак какой-нибудь, не поехал. Там бы его быстро нашли и обратно в "Фокус" отправили. Прямым ходом поехал в Вихровку. ...И вот он здесь. Только папе Вите и маме Люде могло прийти в голову, где он укрывается. Но сначала пусть их разыщут!..

...Уснуть в третий раз Генка, как ни старался, уже не смог. Вышел из бытовки на яркий свет. Потянулся, зевнул - и чуть не вывихнул себе челюсть. Над его головой, треща перьями, пестрым бумерангом пролетела сорока. Говорят, это к гостю. Но он ни по ком еще не соскучился... Из-за кустов малины взлетала вверх и щедро рассыпала бесценные алмазы брызг тугая струя воды. Самсоныч с утра пораньше поливал из шланга посеянную вчера редиску.

- Доброе утро! - приветствовал он жиличку, выглянувшую из скворечника, чтобы покурить. - Как спалось?..

- Шутить изволите? - отозвалась писательница. - До четырех работала. Только уснула, проснулись они, - показала она папироской на конуру, - и начали... Да бог с ним, со сном! На том свете отоспимся. А на этом бы еще поработать...

- Ладно, - пообещал ей хозяин. - Сейчас не покормлю, в обед не покормлю... к вечеру они утихнут.

- Да за что же подвергать их такой мучительной смерти?!

- Можно легкую устроить. - Шланг с водой в сильных руках Самсоныча забился как змея, схваченная за горло. - Веревку с камнем на шею - и в речку...

- Юмор у вас...

- Я бы их всех соседям раздал. По десятке за каждого. Это ж при нынешних ценах фактически даром. Да кто их возьмет? С ними знаете сколько мороки! Ого-го-го...

- Не знаю, ничего не знаю! - сдавила виски Медея Витальевна - видно, у нее от недосыпа мигрень началась. - У меня нет ни времени, ни желания торговать вашими щенками... И прошу учесть - не работать я могу и дома...

Окно, из которого она говорила, закрылось с жутким скрежетом петель... И Самсоныч затужил! Середина лета. Если писательница съедет, кто ему заплатит за вторую половину? И кого в это время найдет вместо нее? Неразумно было терять ее и по другой причине. Медея Витальевна, убежденная вегетарианка, скупала у него почти весь урожай овощей. На станцию не было нужды ходить. А это при его ногах - счастье!..

- Геннадий! - решительно остановил Самсоныч юного жильца, который уже умылся и шел со спрятанной за щекой незрелой ягодой малины к себе в бытовку. - Купаться скоро поедешь?

- Сейчас. А что?

- Возьми их с собой на речку. Там и оставь...

- Сами это делайте. А я не буду...

- Тогда съезжай отсюда к чертовой матери!.. Мне твои родители не говорили, что вместо них тут будешь жить ты...

- Наверное, не успели, - вяло соврал Генка.

- Ты меня за дурака не принимай! Приехал поздно вечером, без вещей. Не иначе как сбежал откуда-то!

Генка стоял ни жив ни мертв! Нервничая, он прямо на глазах хозяина сорвал и отправил в рот еще одну ягоду малины. Оказалась тухлой.