Михаил Самарский - Время дарить любовь. #любовь, или Невыдуманная история. На качелях между холмами

Дед Пахом, извинившись, остановил Сергея и, обращаясь к девушке, спросил:

– Ве́рушка, а ты читала «Войну и мир»?

– Читаю, – смущенно ответила Вера, – я пока до этого места еще не дошла.

– Молодчина, – похвалил старик, – каждый уважающий себя человек должен хорошо знать произведения Льва Толстого. Мы вот с Сержем уже много прочли, а «Войну и мир» даже повторяем. Сереж, – обратился старик к парню, – а можно твою девушку попросить об одном одолжении?

– Да-да, конечно, – Вера опередила с ответом Сергея.

– Милая, – откашлявшись, произнес старик, – если тебе не сложно, свари мне парочку яиц вкрутую. Что-то так захотелось съесть вареное яйцо. Сделаешь?

– С удовольствием! – живо откликнулась Вера. – Не беспокойтесь, сейчас все сделаю.

– Спасибо, милая. Все в холодильнике найдешь, и посмотри: там должен быть свежий огурчик. Разрежь его вдоль на четыре части. Хлеб только серый. Да, и еще: я все ем без соли – врач запретил.

Верунья, получив задание, отправилась на кухню, а Сергей продолжил читать книгу. Через несколько минут голова Веры появилась в дверях, девушка рукой позвала парня. Тот, отложив книгу, сказал деду Пахому, что сейчас вернется, и вышел из спальни.

– Сереж, – прошептала Вера, – а ты не знаешь, сколько нужно варить яйца, чтобы получились вкрутую?

– А бог его знает! – пожал пле́чами Зорин.

– Вот тебе раз! – хмыкнула Верунья.

– Давай я спрошу у Пахомыча, – предложил Сергей.

– Да как-то неудобно…

Но тут из спальни раздался голос старика:

– Ве́рушка, варить десять минут. Этого будет достаточно.

Вера вошла в спальню и, поблагодарив старика, вернулась на кухню. Когда «блюдо» было готово, девушка очистила яйца от скорлупы, нарезала хлеба и, разрезав на четыре части огурец, все это уложила на тарелку. Поучилось красиво и аппетитно.

– Вы кушайте, дед Пахом, а я буду читать, – предложил Сергей, устанавливая тарелку на прикроватную тумбочку.

– Нет, Серж, – возразил старик, – вы идите с Верой на кухню поворкуйте, а я тут перекушу. Я сегодня утром отказался от завтрака, да вот чувствую, что поступил опрометчиво, – он взял Сергея за руку и, улыбнувшись, легонько пожал ему ладонь. Минут через десять чтения продолжились.

К шести часам Сергей сводил старика в ванную комнату, поскольку самостоятельно тот передвигаться не мог – настолько был слаб, и, закончив водные процедуры, уложил старика на кровать, и они попрощались. По дороге домой Вера спросила:

– Слушай, а он сам читать не может? Давай подберем ему очки…

Зорин остановился, пристально посмотрел в глаза Вере и спросил:

– Ты разве ничего не заметила?

– Что именно? – удивленно спросила девушка.

– Он же слепой. Полностью слепой. Он ничего не видит.

Верунья, услышав ответ Сергея, вздрогнула.

– Как? – выдохнула она. – А как же он… он ведь сказал: «красивая у тебя девушка»…

– Значит, почувствовал, – ответил Зорин, – может, по голосу. Они сердцем видят…

– И когда вошли, он сразу спросил: «Кто это с тобой?» Поразительно…

– По шагам понял, – ответил Сергей и добавил: – У слепого человека слух усиливается в разы. Это закономерно. Ты видела, как он твой шепот расслышал? А мы с тобой даже не знали, сколько яйцо варится вкрутую. Такие, казалось бы, мелочи…

– У нас этим всегда мама занимается, – виновато сказала Верка.

– Так и у нас то же самое, – рассмеялся Сергей.

– Слушай, а как же дед Пахом остальное время живет, если он даже сам не ходит? – вдруг спросила Вера.

– К нему с утра приходит соцработник, – пояснил юноша, – с четырех до шести я, а вечером, перед сном и по выходным навещает соседка. Иногда в выходные она просит меня ее подменить. Так что наш дедуля почти всегда под присмотром, кроме ночи, конечно.

– Сереж, а кем дед Пахом тебе доводится, – допытывалась Верунья, – он твой родственник?

– Нет, – замотал головой Серега.

– Но ты ведь сказал, что это у тебя семейные дела.

– Так и есть!

– Ничего не пойму! – воскликнула Вера и даже остановилась. – То не родственник, то семейные дела. Ты можешь толком объяснить?

– Понимаешь, Вер, – дед Пахом воевал вместе с моим прадедом Сергеем.

– Где? – у Верки от удивления расширились глаза. – Где воевал?

– Как – где? На войне.

– На Великой Отечественной? – еще больше удивилась Верка. – А сколько же ему лет?

– Двадцать первого года рождения, – ответил Зорин, – чуть помладше моего прадеда. Сергей Иванович родился в знаменитом семнадцатом году. Мы думали, он до ста лет доживет, но немного недотянул, в прошлом году умер. Я его так любил. Он такой, знаешь, живой был, до последнего дня своим ходом передвигался, он и заботился о деде Пахоме. Я тоже иногда с прадедом ходил, помогал. Читал им обоим книги. Любят… любили… в общем, вдвоем любили они это дело. А незадолго до смерти прадед взял с меня клятву, что, в случае чего, я не брошу старика и буду приходить к нему с четырех до шести каждый день. Вот я и держу слово. Дед Пахом пообещал, что он уж точно доживет до ста лет.

– А как же на каникулах? – спросила Вераа.

– А разве на каникулах ему не нужна помощь? – усмехнулся Сергей.

– Извини, – смутилась Верка, – ляпнула, не подумав. Слушай, а почему ты скрываешь… ну… эти свои дела? Что в этом плохого?

– Ты знаешь, Вер, – тяжело вздохнул Серега, – во‑первых, дед меня учил делать добро молча, а во‑вторых, ты же знаешь наших сверстников, их хлебом не корми, лишь бы поерничать над кем-нибудь. Потому я решил никому об этом не рассказывать.

– Да, – задумчиво произнесла Вера, – вот это дружба. Даже после смерти твой прадед заботится о друге.

– Дед Пахом спас жизнь моему прадеду. И ты понимаешь, не образно, а буквально. Причем рискуя своей жизнью.

– И ты знаешь эту историю? – спросила Вера. – В смысле, подробности?

– Конечно, знаю, – подтвердил Зорин. – Сергей Иванович рассказывал мне очень много всяких историй из военной жизни. Но эта всегда звучала особо.

– Расскажи, Сереж, – Верка даже всплеснула руками. – Книги книгами, а здесь вот они, очевидцы тех событий. Расскажи, пожалуйста.

Сергей и Вера разместились на лавочке в сквере, и парень начал рассказ:

– Это случилось летом сорок третьего года. Дед Пахом и мой прадед служили в разведке. Возвращаясь однажды с задания, они попали в засаду. Завязался бой. Силы были неравны. Прадед мой был ранен и идти дальше не мог. Он был старшим в группе. Приказал деду Пахому продолжать движение к своим, а сам остался его прикрывать. То есть мой прадед должен был остаться в том лесу навсегда. У прадеда закончились патроны, он приготовил гранату на тот случай, если враг подойдет к нему, чтобы взорвать ее вместе с ним. Но случилось чудо. То ли немцы посчитали, что красноармеец погиб, то ли они сами отступили, никто не знает, что там произошло, но противник его так и не обнаружил. Потом оказалось, что дед Пахом нарушил приказ и не ушел из леса, он там неподалеку спрятался под какой-то корягой, выждал момент, когда стрельба стихла, и вернулся к Сергею Ивановичу. Прадед был без сознания, дед Пахом взвалил его на плечи и нес на себе пятнадцать километров, хотя и сам был пусть и не сильно, но ранен. В общем, мой прадед очнулся только в госпитале и там узнал, кому обязан жизнью. Я слушал их разговоры и понимал: они были не просто друзья – братья. Если бы ты видела, как дед Пахом плакал, когда узнал о смерти Сергея Ивановича. А слушать их было одно удовольствие, – продолжил свой рассказ Сергей, – они ведь и ругались иногда. Впрочем, честно говоря, я никогда не понимал, ругаются они или так шутят. Сергей Иванович однажды говорит деду Пахому: «Это не ты меня спас, а я тебя – от трибунала! Ты почему приказ не выполнил?» А дед Пахом отвечает: «Да, не выполнил! Потому что приказ был дурацкий! Есть золотое правило у красноармейца: сам погибай, а товарища выручай!» Прадед в ответ: «Приказы не обсуждаются, а выполняются!» Дед Пахом настаивает снова: «Дурацкие приказы я не выполняю!» – «Под расстрел у меня пойдешь», – кричит ему в ответ прадед. «И пойду!» – отвечает дед Пахом. Потом как начнут смеяться, а я раскрою рот и смотрю на них. Мне однажды дед Пахом говорит: «Не обращай внимания, Серж, это мы уже из ума выживаем!» Но это они так сами над собой подшучивали, на самом деле они могли фору любому молодому человеку дать: что память, что логика – на самом высоком уровне. Вообще, очень интересные собеседники. И главное – оба любили книги. Ну, ты сама сегодня убедилась…