Алёна Бессонова - Солнечный дождь. Сборник сказочных повестей

– Баба, ну давай рассказывай про капёнки!

– Так про которую капёнку ты хочешь услышать сейчас? – спросила бабушка, присаживаясь рядом.

– Давай про весёлую, про капёнку счастья! – засмеялась Васюшка своим колокольчиковым смехом.

– Про счастье, так про счастье, – согласилась баба Молодушка и начала свой рассказ:

Клоун Иван Ильич подкинул вверх зонтик и тот, перевернувшись в воздухе три раза раскрылся, показав яркий, похожий на цветок подсолнуха купол. Купол, слегка покачиваясь, плавно опускался на арену, прямо в то место, где стоял клоун. Едва ручка зонтика коснулась развёрнутой ладони Ивана Ильича, как тотчас же произошло следующее превращение: зонтик стал огромным букетом жёлтых одуванчиков. Зрители в зале были в полном восторге! Но и это было ещё не всё. Жёлтые цветы отцветали на глазах у изумлённых детишек и их родителей, превращаясь в белые воздушные шарики. Шарики, отделялись от букета, плыли по воздуху всё выше и выше, направляясь прямо к куполу цирка. Они переливались в лучах цирковых прожекторов разноцветьем и тихонько позвякивали нежнейшим хрустальным звоном. В зале бушевали аплодисменты!

Так всегда заканчивалось выступление солнечного клоуна Ивана Ильича, которого в цирке звали Одуванчиком. Во всех цирковых афишах так и было написано: всю программу на арене солнечный клоун Одуванчик со своим бессменным другом белым клоуном Плаксой.

– Ну вот, Плакса, – улыбнулся во весь рот Одуванчик, – сегодня я слышу свои последние аплодисменты. Последние не в этот час, не в этот день, и даже не в этом месяце… Просто последние, Плакса!

Лицо Ивана Ильича сияло счастливой улыбкой, а из глаз бежали грустные слёзы. Они промыли две розовые бороздки на загримированном белой краской лице солнечного клоуна Одуванчика.

Грустные слёзы, тотчас же превратились в грустные капёнки Эхехе , которые через окошко в куполе цирка поспешили выскочить на ждавшее их Облако .

Шпрехшталмейстер 3 3 Шпрехшталмейстер – так называется тот человек, который объявляет номера в цирке. вынес на арену огромную корзину цветов. За ним сюда же выбежали все участники программы – тоже с букетами и подарками:

– Сегодня мы провожаем на заслуженный отдых нашего клоуна, – грустно сказал распорядитель представления, – нашего Одуванчика, нашего Ивана Ильича…. Скажи, Ильич, слово на прощанье….

Одуванчик взял из рук шпрехшталмейстера микрофон и, улыбаясь, заговорил:

Ильич понизил голос и еле слышно закончил:

Тысячи капёнок Эхехе , появившиеся из глаз детишек и их родителей поднялись и полетели наперегонки в Облако , наполняя собой все его ведёрочки, корытца и тазики.

– Бабушка, ну, бабушка! – воскликнула Васёнка. – Ты опять рассказываешь мне про грустные капёнки, а я просила про весёлые, про капёнки Ииих !

– Погоди, торопыга, – попыталась успокоить бабушка Молодушка разгневанную внучку. – Иногда весёлые капёнки рождаются из грустных. Сказка только началась…

– Как только началась?! – не унималась Василиса. – Дальше клоун умер!

– Да, бог с тобой! – замахала руками бабушка и выронила янтарную ягодку крыжовника, от которой только что отщипнула хохолок. – Почему ты решила, что он умер?

– Он же сказал своему другу Плаксе, что это его последние – препоследние аплодисменты!

– Пенсия, внученька, – это не смерть, – грустно улыбнулась бабушка. – Это жизнь, только другая. Хорошо, если в ней тебя любят. Вот я тоже на пенсии, а мне хорошо! У меня славная дочка, замечательная внучка! Вы меня любите.

– Ещё как любите! – Васёнка вскочила, подбежала к бабушке, потёрлась своей розовой щёчкой о её шероховатую обветренную щёку. – Бабунь, а у Одуванчика найдётся, кому его любить?! – заволновалась Василиса

– Конечно! – хитро подмигнула внучке Бабушка Молодушка – Сказка про капёнки радости Ииих только началась, до них мы скоро доберёмся. Продолжать?

– А то! – воскликнула Васюшка и снова засмеялась своим колокольчиковым смехом.

В гримёрной, 4 4 Гримёрная – комната, где артисты готовятся к представлению. где клоуны обычно переодеваются после представления, Плакса с надеждой спросил у Одуванчика:

– Не передумаешь, Ильич? Может, пенсия подождёт? Мне хорошо с тобой работалось….

– Нет, Плакса, пора! Седьмой десяток пошёл, – вздохнул Илья Ильич, снимая с головы рыжий парик. – Тяжеловато стало молодцеватым козликом по арене скакать. Поеду на дачу, буду огурцы выращивать! Завтра в труппу цирка придёт новый молодой клоун. С ним будешь работать…

Плакса порылся в своём персональном шкафчике и вынул оттуда внушительных размеров пенальчик:

– Вот тебе мой подарок на память, – Плакса протянул коробку Одуванчику. – Ты как-то обмолвился, что рыбу удить любишь. Это спиннинг, самый крутой, импортный. Сиди себе на даче на берегу реки и лови удовольствие вместе с рыбой!

Илья Ильич рассмотрел подарок. Вот это спиннинг, так спиннинг! Красота! Автоматическая катушка, набор сменных лесок, разнообразные грузила и блесна, а поплавки – глаз не отвести, какие красивые поплавки! Таким спиннингом просто любоваться – удовольствие, не то, что рыбу удить!

Плаксе было приятно: угодил он подарком старому другу! Не знал Плакса, что на даче у Ивана Ильича нет водоёмов, в которых водится рыба. Вообще нет никаких водоёмов: ни рек, ни озёр, ни даже приличной лужи. Река есть, но далёко-далече, туда только на машине часа три – четыре ходу, а на машину старый клоун за всю жизнь денег так и не накопил. Держа в руке заковыристый спиннинг, вспомнил Иван Ильич о своей надвигающейся на его загородный домик беде, забеспокоился.

Дело в том, что рядом с дачей Ивана Ильича образовался глубочайший овраг. Летом, заскакивая на минутку на свой участок, ужасался Одуванчик росту оврага. Он, как живой, каждую весну рос и рос, осыпая края, подмывая талой водой дно, увеличивая глубину.

– Вот уйду на пенсию, – думал тогда старый клоун. – Укреплю края оврага, чтобы не смог он, окаянный, съесть мою дачку!

Теперь это время пришло. Приехал Иван Ильич на участок и перво-наперво занялся давно задуманным делом. Пригласил бригаду мастеров. Они мощной машиной – молотком вбили в бока ямы длинные железобетонные столбы. Сам хозяин посадил по кромке земляной трещины берёзки, ивы и красивоцветущие кустарники. Они зацепили корнями края оврага, не давая им осыпаться. Весь апрель, звонкий весенний месяц, возился Одуванчик на участке, спасал домик от обрушения. Потом складывал из красного кирпича в любимой комнатке замысловатую печку, чтобы в холодноватые первые весенние дни греть на ней свои больные косточки. Последние деньки апреля Иван Ильич сажал рассаду овощей и цветов, убирал с участка осенние прошлогодние листья, закладывал их в новую компостную яму. В мае высаживал крепенькую рассаду в землю, делал грядки, качал из скважины воду для полива. Трудился не покладая рук. В июне сел на пенёк отдохнуть и охнул – делать было нечего! Заскучал! Детей, а стало быть, и внуков, Иван Ильич за свою жизнь так и не нажил. Всё болтался с цирком по разным городам и весям. Даже жениться не успел. Была на свете родная душа – сестра, да и та за тридевять земель живёт в тридесятом царстве, в общем, далеко. Однажды старый клоун так заскучал, что вынул свой цирковой костюм, надел рыжий парик, нарисовал на лице счастливую улыбку, поставил в саду под деревом большое зеркало и стал смешить себя сам. Поперву было вроде весело, а потом стало так тошно, что Одуванчик решил уничтожить – сжечь и парик, и костюм. Забыть раз и навсегда о прошлой, любимой им жизни. Задержал его шорох за забором, а затем заливистый детский смех. Иван Ильич пригляделся: в широкой щели между досок увидел радостные хитроватые глаза мальчишки, соседского ребятёнка.