Юлия Кузнецова - Первая работа

– Ничего, – честно ответила я и снова закричала: – Катька! Я торт купила в «Пятерочке»! А он почему-то не в бакалее, а в йогуртах лежал!

– Ты врешь!

Катька выскочила из моей комнаты, схватила меня за руки и принялась трясти.

– Я только что там была! – возмутилась она. – Все проверяла! Не ври!

– Как легко тебя поймать на крючок! – хохочу я, выдергивая руки и уворачиваясь от нее. – Ты просто рыбка, Катенька! Вкусная сочная рыбка!

– Не называй меня так! Ненавижу рыбу! – рычит Катя. – Признавайся быстро! Где взяла торт?! В каком отделе?

Мне так смешно, что хочется плюхнуться на пол. Я смеюсь, качаю головой, протягиваю Кате торт, но его перехватывает мама со словами:

– Перестаньте дурить! Замерщик придет с минуты на минуту. На кухню обе марш! Чай стынет.

– Правда, скажи, – шепчет Катя, не в силах отстать от меня. – Торт на месте лежал?

– Сначала ты признайся, что терпеть не можешь свою работу! – шепчу я в ответ.

– Обожаю, – усмехается Катя. – А ты мне, видать, завидуешь, племяшка-фисташка?

– Еще чего! Ну и мучайся.

Катька работает мерчандайзером. Ездит на машине по разным магазинам, проверяет, как продукты лежат на полках, в правильных ли местах развешаны рекламные лозунги, развозит какие-то «подарки от фирмы». На семейных сборищах Катька любит рассказывать, что это самая веселая работа на свете.

– Свобода передвижений – раз! – загибает она пальцы на руке. – Отсутствие дресс-кода – два! Езжу в машине, музыку слушаю. Мужчины на дорогах так и пытаются познакомиться! Мечта, а не работа!

Однажды мы возвращались из Зеленограда после очередного семейного праздника. Родители думали, что я зас нула, и вполголоса обсуждали, что Катя никогда не стала бы мерчандайзером по собственной воле. Когда Егор уходил от них, то предложил устроить Катю на эту работу. Деваться ей было некуда, вот и согласилась.

Даже если так, я все равно немного завидую Кате: она умеет во всем видеть положительные стороны, для нее любое дело – праздник. Кате всегда весело. Не то что моим родителям!

Мы приходим на кухню, толкая друг друга локтями, как две расшалившиеся первоклашки. Катя кладет мне на шею ледяную ладонь, и я взвизгиваю от испуга. В отместку я хватаю ее за нос, и тут же она пищит:

– Осторожно! Смажешь тонак!

– Да перестаньте! – ворчит мама, нарезая торт на кусочки. Фундук вываливается из одного кусочка, мы с Катькой перемигиваемся. Ее рука взлетает быстрее моей. Раз – и нет орешка! Я не свожу глаз со следующего орешка, исподтишка показываю Кате кулак.

– Так что вы делали? – повторяет мама. – С этой девочкой?

Она наливает мне чай, придерживая крышку чайника.

Не выдержав, хватаю кусок торта и запихиваю в рот.

– А сказала – это мой подарок! – плаксиво говорит Катя.

У нее звонит телефон. Она глядит на экран и сбрасывает вызов.

– Мы ничего не делали, – с набитым ртом отвечаю я маме. – Я ей сказала одну фразу по-испански. Она ее запомнила. Потом повторила няне. Все! За это мне дали пятьсот рублей.

– Сколько-сколько? – вытаращила глаза Катя. – Ты серьезно? За одну фразу?

Телефон зазвонил снова, и Катька сбросила вызов не глядя.

– За час занятий! – фыркнула я.

– Вы весь час учили одну фразу?

Так и не отрезав Катьке кусочек, мама отложила нож и уперлась руками в бока.

– Нет, Дана способная, – пожала я плечами, собирая чайной ложкой крошки от торта. – Выучила эту фразу за одну секунду. Мне бы такую память.

– А чем вы занимались оставшееся время? – с интересом спросила Катька.

– Не поверишь! – хихикнула я. – Я сидела на полу!

Просто сидела на полу и все!

Я поднесла ко рту чашку с чаем.

– Анька! – возмущенно сказала Катя. – Твою дочь взяли работать китайским болванчиком. Сидит в углу, кивает, и за это платят!

Меня так насмешило словосочетание «китайский болванчик», что я фыркнула, обрызгав Катю чаем.

– Тоже хочу таких клиентов, – буркнула Катя, протянув руку к торту и отломив кусок. – Клиентов, которые платят за безделье.

– Хотя лучше бы просто выиграть денег в лотерею, – мечтательно добавила она. – Целый чемодан золотых монет, как в детских книжках. Я бы накупила себе нарядов…

– Кстати, мам! – воскликнула я. – Сегодня литераторша пришла в новой водолазке. Ты не поверишь! Свитер – бордовый, и к нему она подобрала такие заколки…

– Подожди, тебе и правда заплатили? – перебила меня мама.

Она так и стояла передо мной. Не притронулась ни к чаю, ни к торту.

– А! – вспомнила я. – Подарки!

Поднялась, выскочила в коридор, вернулась с серебристой коробочкой в руках.

– Это тебе, мам. Трюфели. Ты ведь любишь? Это я купила на зарплату…

Тон у меня был странный, как будто я оправдываюсь или извиняюсь. Не знаю, что заставило меня так говорить.

Может, мамин взгляд.

– То есть ты взяла деньги за то, что час сидела на полу?

– Это был урок, – возразила я.

– Урок чего? – не отступала мама.

– Сама знаешь чего! – рассердилась я.

– Ой, ой, – пробормотала Катя, прихлебывая чай. – Пожалуй, я поеду.

– Подожди! – заявила я и вытащила из пакета яркий мяч в пупырышках. – Вот. Это для Гуси. На первые заработанные мной деньги я купила подарки для семьи. А семье они не нужны.

Последние слова я отчеканила, глядя маме в глаза.

– Ну почему не нужны, – пробормотала Катя. – Спасибо, Машка, мне приятно.

– Ты должна их вернуть, – заявила мама.

– Кого? – испугалась я.

– Деньги.

– У меня их нет больше…

– Я тебе дам. Ты должна отдать этим людям деньги.

Мама села наконец за стол и потерла щеки руками, словно хотела их согреть.

– Почему вернуть?! – закричала я.

– Потому что это не преподавание. Это не работа.

– А что? – спросила Катя.

Мама не отвечала.

– Ты сама нашла мне эту работу, – тихо и отчетливо сказала я.

– Правда? – удивилась Катя. – Анют, у вас плохо с деньгами?

Мама вскинула голову:

– Как ты считаешь сама, эти деньги заработаны?

– Ну зачем ты с ней так, Ань, – упрекнула Катя.

Не знаю, почему я разревелась. Из-за маминого вопроса или Катиной жалости. Мне стало душно. Я выскочила в прихожую и сдернула куртку с крючка так сильно, что с треском оторвала петельку-вешалку. Швырнула куртку на пол. Схватила рюкзак, перевернула его и вывалила на куртку учебники, тетради, папку с рисунками животных для Даны и кошелек. Я не помнила, сколько денег осталось после покупок, но я выхватила все банкноты, что были в кошельке, и шлепнула их на кухонный стол.

– Вот! Отдай своей Ирэне! Пусть…

Я не договорила. Просто убежала в ванную и открыла оба крана над раковиной на полную мощь. Потянулась к душу. Сквозь шум воды послышался мамин голос:

– Воду не трать!

Я притворилась, что не слышу. Но, постояв возле «водопада», закрыла краны. Подумала, что вместе с водой утекают и деньги, которыми за нее платят.