Антон Генералов - Самолётик Вова. Сказка

Одна из самых приятных работ для Ан-2 и Ми-8 – это возить парашютистов на прыжки. Парашютисты бывают разные. Есть военные десантники, есть пожарные. Есть спортсмены и просто любители острых ощущений. Некоторые любители прыгают прямо с гор, с высоких домов, с башен и заводских труб. Им не нужны ни самолёты, ни даже вертолёты.

Десантники прыгают только с самолётов. Никаких вертолётов! На войне ведь нужно лететь быстро, чтобы враг не успел подбить, а тихоходный вертолёт – отличная мишень. Поэтому у десантников есть свои большие и быстрые самолёты Ан-12, Ил-76, Ан-124. Эти самолеты летят на скорости километров 300 в час, открывают большой люк сзади, и десантники выбегают из самолёта один за другим как можно скорее, чтобы приземлиться недалеко друг от друга. Потом нужно аккуратно опуститься на землю, ничего себе не повредив, оружие не потеряв, и – сразу в бой.

Чтобы научиться так делать, сначала нужно несколько раз прыгнуть на маленькой скорости, но большие самолёты медленно летать не умеют. Вот тут и пригождается Ан-2. Он может лететь со скоростью автомобиля – 100—120 км/ч.

Парашюты у всех десантников одинаковые. У тех, которых наши самолётики возили, были парашюты Д-6.

Десантники, даже новички, ребята смелые. Даже если кто и боится высоты, этого не показывает. И командиры у них строгие.

– Отделение! Равняйсь! Смирно! – командует сержант. – Приготовиться к погрузке! Бегом марш!

Пять секунд – и десять человек уже в кабине.

Одна неприятность от них: обязательно кто-нибудь нацарапает на скамейке или прямо на обшивке «ДМБ – такой-то год». Лётчики каждый раз ругают командиров, а те – своих солдат, но всё равно каждые полгода хоть одна новая надпись да появляется.

Вот и в тот день Гриша всем командирам, офицерам и сержантам строго-настрого приказал, чтобы никто ничего не писал, а то самолёту больно, он очень обижается и в этот раз никого не простит. Все десантники дружно посмеялись. Авиаторы, подумали они, тоже шутят.

Возили десантников вчетвером: Вова, обе Марины и ещё один военный Ан 2. Он был зелёного цвета, с красными звёздами, весь чистенький, свеженький, потому что летал мало, и от этого казался каким-то сытым, даже пухленьким. Он был очень рад полетать. Хотя бы немного.

Работали чётко и слаженно. Погрузка, взлёт, выход в зону, скорость 120, готов – пошёл, посадка, снова погрузка. Оставалось Вове последнюю партию десантников свозить, заправиться и – домой! Взлетели. Чувствует Вова – что-то скребется у него в грузовой кабине. Так и есть: один солдат, делая вид, что подтягивает ремни, тихонечко царапает обшивку. «ДМБ» уже нацарапал, теперь цифры выводит.

– Гриша, – чуть не заплакал Вова, – чего он там царапается?!

– Что? Опять? Где болит? – посочувствовал Гриша.

– Да нет, не больно, только щиплет немного по правому борту у 12-го шпангоута. Но всё равно я на него обиделся! Вот!

– Потерпи чуток, Вова. Мы же на задании. А вот сядем – ух, и скажу я их командиру!

Вошли в зону, легли на курс, установили скорость. Гриша включил в кабине специальный десантный светофор. «Приготовиться» – это жёлтый свет. Командир открыл люк. Можно прыгать. Зелёный – означает «Пошёл».

Вот подходит к люку солдат-хулиган. Вдруг самолёт сам по себе как дёрнется! Как подпрыгнет! И десантник летит не вниз, как все, а вверх. Стабилизирующий парашют у него сразу вышел, и Вова ловко подцепил его за этот маленький парашютик своим хвостом.

Все перепугались. Командир приказал остальным десантникам быстро сесть на места, а сам стал показывать зацепившемуся солдату, что делать.

Гриша переключил десантный светофор на красный и повернул к дому.

– Вова! Признавайся, это ты его так?

– А что, заметно? – с самым невинным видом осведомился Вова.

– Ты с ума сошёл? Там же живой человек!

– А я кто? И потом, это была просто воздушная яма. Тур-бу-ленция! Короче, курс на Лужу.

– Есть курс на Лужу!

Гриша сразу понял хитрый замысел своего самолёта. Лужей – именно так, с большой буквы – на аэродроме называли небольшое болотце, которое находилось между взлётной полосой и КП.

Перепуганный солдат всё пытался обрезать стропы парашюта специальным ножом, чтобы спуститься на запасном, но его так болтало, не без чьей-то помощи, что у него ничего не получалось. И вот уже над самым аэродромом самолёт, против Гришиной воли, снова тряхнуло что было сил, и парашют отцепился.

Хулигану было уже не до того, куда приземляться, да и какая управляемость у Д-6? Как миленький плюхнулся в самую середину Лужи. А там – по колено глубина, если пеш-ком заходить. А если с разгону, так и по пояс!

Мало того, что над незадачливым художником смеялся весь полк и что ему пришлось сушить парашют, так его ещё наказали и посадили на гауптвахту. А когда он с неё вышел, специально поехал на аэродром, где под чутким руководством Артёма закрашивал Вовину обшивку.

Говорят, после этого он больше не хулиганил, очень бережно относился не только к самолётам, но и ко всей технике, стал отличником боевой подготовки и после армии поступил в училище, чтобы стать офицером.

День был ясный, теплый и солнечный. К тому же выходной. Работы не было, и самолёты скучали на стоянке. Не надо думать, что для самолётов полёты – это тяжёлая работа. Самолёты, да и вертолёты тоже, любят летать. Только в полёте живут самолёты.

Вова был дежурным, и ему все завидовали. Это означало, что если вдруг появится какая-то необходимость, полетит именно Вова. Все остальные бездельничали. Паша считал кузнечиков, которые допрыгивали до его нижнего крыла, а Полина читала «Авиаполитен». Ей очень понравилась модификация «П» для вертолётов Ми-8. У них такие большие квадратные окна! Не то что её малюсенькие иллюминаторы. А сиденья! Не откидные деревянные скамеечки, а нормальные, мягкие кресла. При желании, наверное, можно было бы их и розового цвета заказать. Но это серьёзная операция. Может, всё-таки просто «А»? А в Германии, говорят, делают «AMG», у них это называется тюнинг.

– Ой, не знаю. И посоветоваться не с кем, – вздыхала Полина.

Гриша сидел в тени под Вовиным крылом и читал учебник английского языка, а Вова баловался с радиостанцией.