Анна Львова - Человек с зелёной тростью. Часть 1

В тот же час Том и Эльвин пошли к Мистеру Грифу, чтобы попросить у него разрешения быть вместе.

Учитель долго смотрел на них, широко раскрыв свои и без того огромные глаза, много раз странно оглядывал на Тома, кидал на Эльвин раздражённые взгляды, а потом сказал:

– Я не хотел. Я очень не хотел этого. Сам здравый смысл шептал мне на ухо, чтобы я не допускал подобного поворота вашей дружбы. Но как это было возможно?! Я не умею думать вашими мыслями, я не могу управлять вашими чувствами. А они, как я вижу, взяли верх над разумом! Ведь вам нельзя связывать себя с кем бы то ни было. Вы Избранные! Вы должны быть обручены только с одиночеством, долгом и Светом, но не человеком! Сию же секунду каждый идёт в свою комнату и собирает вещи. Каникулы закончились. Вы должны как можно скорее расстаться и не встречаться пока я снова не позову вас к себе. Вот моё слово!

Его голос повысился настолько, что две последние нотки заскрипели и разлетелись по залу.

Том, поняв, что ответ «нет», от бессилия и беспомощности чуть не потерял рассудок. Он упал на колени перед Учителем и, захлёбываясь в слезах, стал умолять только об одном: не разлучать его с Эльвин.

– Я умру без неё! Я не выдержу и секунды! Моё сердце перестанет биться, я не смогу дышать. Эльвин – мой воздух, мой свет, моя радость, моя жизнь. Я люблю её! Я люблю как никогда ещё не любил! Умоляю, умоляю Вас, не отнимайте её, не надо! Сжальтесь! Я сделаю всё что угодно! Прошу!

Эльвин безмолвно стояла в стороне и, сжимая складку платья, смотрела на Тома. Боже! Какие жгучие, какие горячие слёзы! Они могут растопить и все ледники планеты, любое холодное сердце. Он тонет в них. В них тонет Мистер Гриф. Тени, передвигаясь по потолку, кряхтя, ползут прочь. Решается судьба уникального человека.

Сердце Эльвин стало тяжёлым-тяжёлым и, качнувшись, заболело. Как же он любит! Боже! Как он любит!

Лицо Учителя болезненно скривилось, левая бровь заметно дёргалась. Кажется, внутри у него боролись друг с другом какие-то могучие мысли, а чувства обжигали. Или ему было больно от слёз бедного влюблённого?

– Встань, Том. – Приказал он строго, не смотря на своего ученика и резко вырывая из его рук подол своей мантии.

Том затих. Его слёзы с глухим стуком падали на начищенный до блеска кафельный пол. Он опустил голову, но не двинулся с места.

– Я сказал, встань! – Гаркнул Гриф, сделав над собой усилие и взглянув на него. – Сейчас же!

Том, обессиленный от горя, еле-еле поднялся на ноги. Он не смел поднять глаз, в которых всё расплывалось от слёз.

– Я люблю её… – Снова прошептал он. – Умоляю Вас…

– Замолчи. – Оборвал его Гриф, раздражённо тряхнув длинным рукавом. – Ни слова больше. Стой здесь. Эльвин, идём со мной.

И, прежде чем Эльвин смогла опомниться, он уже схватил её за руку и с силой потащил в другую комнату.

Стена открыла им проход и, когда они зашли, снова сомкнулась. Воцарилась тишина. У Эльвин бешено прыгало сердце. Учитель напряжённо вздохнул и, после долгой паузы, глухо промолвил:

– Вот и настал тот час. Час, который не мог не наступить. Его время пришло. – Гриф повернул голову к Эльвин. – Любовь – это самая страшная сила, моя девочка. Страшная. Самая Великая. Встретив её, человек уже навсегда связан по рукам и ногам. Он сплетён с другим человеком. Это бремя для Избранных, которые, ради долга должны оставаться одинокими как звёзды на небе, всю жизнь несущие свой свет. Полюбив однажды, Избранный уже не сможет мириться со своей судьбой. Больше всего на свете я не хотел, чтобы с вами случилось подобное, поэтому пытался заглушить в вас чувство любви. – Он снова вздохнул. – Но, наверное, это не возможно. Особенно если любви в человеке так много, что другие чувства ею просто задавлены… – Несколько минут Гриф просто молча качал головой. – Бедный, бедный мальчик! – Наконец промолвил он. – О, Высшие силы Света! Ведь мне было строго наказано не позволять этому случиться! Не разрешать Избранным обручаться, быть холодным и непоколебимым к вашим просьбам если они противоречат правилам. И, видит Бог, я исполнил бы всё в точности, остался хладнокровным к любой слёзной мольбе. Но только не к мольбе… Тома. – Он отвернулся и склонил голову, так что его лицо совсем накрыла плотная серая тень от стены. – Остаться равнодушным и заставить его страдать… нет… пусть меня лучше отправят во Тьму за слабость, но этого я сделать не могу. Иначе моё сердце окончательно превратится в камень. А я этого не хочу.

Мистер Гриф не двигался, только голова его медленно повернулась в сторону Эльвин, а глаза нашли её потерянный взгляд.

– Том полюбил тебя. – Сказал он ровно, но слова при этом тоне, словно люди, медленно спускались по лестнице. – Вся та любовь, из которой он состоит, теперь обращена к тебе, и с этим уже ничего не поделать… Так будет всегда… Том полюбил… – Снова повторил Гриф, поднимая гибкую как струна бровь. – А, значит, это навечно.

Он вздохнул, искоса кинул на Эльвин какой-то брезгливый взгляд и, заложив руки за спину, прошёлся по комнате.

– Я не знаю, что ты чувствуешь к Тому. – Протянул он. – Жалость ли, любовь или просто считаешь его другом. Это неважно… Раз сердце Тома теперь принадлежит тебе (он снова критично осмотрел Эльвин) – ты будешь с ним.

Эльвин почувствовала, как мертвенный холод стены сковал её спину, медленно потёк к желудку, потом окутал собой все внутренности и стал тихо подбираться к замеревшему сердцу.

«– Это приказ? – С отвращением подумала Эльвин, опуская глаза. – Это был приказ?»

Неожиданно Гриф выпрямился, голова его горделиво приподнялась.

– Хочу рассказать тебе кое-что о Томе. – Промолвил он решительно. – Как его избранница, ты должна это знать. (Эльвин с волнением ждала) Создавая Тома, природа была необыкновенно добра и щедра на хорошее. В его сердце, в его чистую душу вложено столько света, добра, чуткости, романтики, заботы, сколько нет больше ни в одном человеке на Земле. Но над всеми этими качествами, конечно, преобладает любовь. Она владеет всем им, каждой клеткой его тела. Можно даже сказать, что он весь состоит из неё, что он ей подчинён, и это не будет преувеличением… Конечно, природа должна и просто обязана была по своим законам вложить в создаваемого ей человека и злость, и зависть, и раздражение. И она сдала это. Разумеется сделала… Но добавила их в таком ничтожно малом количестве, что любовь их просто задавила. Да, они присутствуют в нём, безусловно, но эти дурные чувства словно маленькие камушки лежат на дне его сердца, никем не замеченные, никогда не используемые. Думаю, Том даже не чувствует их. Эти камешки никогда не смогут взять верх над безграничным океаном любви. Однозначно не смогут. Но их существование, я полагаю, позволяет Тому догадываться о том, что такое злиться или мстить, хотя он и не может этого делать. – Мистер Гриф вздохнул. – Вот такой Том на самом деле. – Он пристально посмотрел на Эльвин. – Теперь вся его любовь стала любовью к тебе, и ясно, что без тебя он просто погибнет. Будь внимательна. Любое грубое слово к нему будет воспринято нестерпимо болезненно. – Учитель слегка нахмурился. – Говори ему что любишь, даже если это не так… Пожалей его… Пойдём.