Виктор Кротов - Все истории о червячке Игнатии и его друзьях. Шесть книг вместе

Может быть, другой бы и согласился с таким профессиональным мнением. Но червячок Игнатий, если уж с ним разговаривали серьёзно, тоже очень вдумчиво относился к спору.

– Во-первых, я не думаю, что от того, что куст будет нарисован как есть, картина прямо сразу упадёт с этюдника.

Художник при этих словах улыбнулся, и червячок Игнатий догадался, что слово «держаться» означало что-то совсем другое. Но у него было ещё одно важное соображение:

– А во-вторых, если куст таким вырос, неужели вы сделаете его лучше?

– Э-э-э, – замялся художник, но потом что-то его осенило. – Давайте посмотрим на него, любезный червячок Игнатий!

Он взял червячка на ладонь и пошёл с ним к кусту. Осмотрел ветки слева вверху и радостно крикнул:

– Вот! Так я и думал! Не таким этот куст вырос. Не таким его создал Господь. Видите, тут две ветки выломаны?

– Да, в самом деле, – грустно подтвердил червячок Игнатий. – Я вспомнил: мальчишки выломали. А вы, получается, вырастили их на картине снова. Простите, я такое глупое замечание сделал… Как же вы догадались, что тут не хватает веток?

– Ну, я ведь творчеством занимаюсь, живописью. Тут есть какие-то свои законы…

Они вернулись к этюднику, но Эдуард по-прежнему держал червячка Игнатия на ладони. Ему всё больше нравилось с ним общаться.

– Кажется, понимаю, – сказал червячок. – Живопись – это когда на картинах пишут живое. Поэтому живопись и жизнь устроены похоже.

– Здорово сказано, – кивнул художник. – Жалко, что мне пора уходить. Мы бы ещё поговорили. Но я обязательно снова приду…

«Вовсе не так уж обязательно, – думал червячок Игнатий несколько дней спустя, – чтобы художник Эдуард и в самом деле снова сюда выбрался. Мало ли красивых видов повсюду…»

Но надо же так случиться, что как раз эта его мысль была прервана появлением художника Эдуарда. А так как червячок Игнатий в это время лежал на том самом камне, с которого тогда обратился к художнику, Эдуард сразу его заметил.

– Между прочим, – сказал художник после того, как они очень учтиво приветствовали друг друга, – я написал по тому этюду, который мы обсуждали, большую картину маслом. И так жалел, что не могу принести её сюда…

– Ну что вы, – засмущался червячок Игнатий, – зачем сюда? Не очень-то я разбираюсь в живописи. Такое глупое замечание тогда сделал… И сейчас вас перебил. Простите, пожалуйста!

Но Эдуард улыбнулся во весь рот и закончил свою фразу:

– …что написал маленькую её копию. Даже соорудил для этого особую кисточку из трёх волосков. Специально для вас, многоуважаемый червячок Игнатий, – и он вытащил из кармана крошечный свёрток, из которого достал картину размером не намного больше спичечной головки.

– Как по-вашему, пройдёт она в вашу норку?..

У художников хороший глазомер. Картину, конечно, удалось затащить в норку. И с тех пор, когда друзья червячка Игнатия собирались у него на чаепитие, они всегда любовались на замечательную картину, посвящённую их родным местам. И никакие мальчишки не могли уже отломать ветки у куста, который был на ней изображён.

Однажды, нарыхлившись земли и начитавшись книжек, червячок Игнатий вылез из норки проветриться и увидел брошенную кем-то под деревом банановую шкурку. Она лежала аккуратненько, словно это и вправду был такой тонкий плоский банан.

«Похоже на уютный жёлтый спальник», – подумал червячок Игнатий. И тут же почувствовал, как ему хочется спать.

Он залез внутрь банановой шкурки. Там было мягко и влажно. И вскоре червячок заснул сладким сном.

Через некоторое время сюда же прилетела божья коровка Пятнашка.

Она приняла банановую шкурку за целый банан. Ведь после того, как туда залез червячок Игнатий, она заметно округлилась.

– Отлично! Почему бы не угоститься бананчиком? – воскликнула божья коровка Пятнашка и принялась отворачивать шкурку.

Каково же было её удивление, когда она обнаружила внутри не белую мякоть, а червячка Игнатия.

– Пожалуйста, дай мне поспать ещё немного, – попросил червячок, даже в полусне не расставаясь со своей неизменной вежливостью.

– Ладно, спи дальше, несъедобный бананчик, – заразившись червячково-игнатьевским добродушием, улыбнулась божья коровка Пятнашка.

Она упаковала своего друга обратно в шкурку и притаилась в сторонке. Ей очень хотелось посмотреть, не примет ли кто-нибудь ещё шкурку за банан.

Долго ждать ей не пришлось. Следующим оказался жук Дормидонт.

– Ого! Продовольствие лежит, – хмыкнул он. – Не дадим ему пропасть понапрасну.

Тихо посмеиваясь, божья коровка Пятнашка следила, как жук Дормидонт отвернул шкурку и натолкнулся на червячка Игнатия. И как тот, по-прежнему вежливо, спросил жука Дормидонта, не позволит ли он ему поспать ещё чуточку.

Жук Дормидонт был изрядно раздосадован. Но мягкий тон червячка Игнатия не позволил ему осерчать окончательно. Он крякнул и зашагал прочь от фальшивого банана. Тут божья коровка Пятнашка поманила его к себе в засаду. Она объяснила, что это ужасно интересная игра: смотреть, кто ещё разбудит червячка Игнатия.

Но паук Пафнутий, который появился после них, не полез внутрь банана. Вместо этого он оплёл его паутиной, а потом на прочном паутинном шнурке подтянул на нижнюю ветку дерева.

Божья коровка Пятнашка и жук Дормидонт расположились под деревом и стали ждать, что будет дальше.

Когда червячок Игнатий проснулся, то спросонок никак не мог понять, где он находится. Он почувствовал запах банана, ощутил его плотную шкурку вокруг себя, открыть которую теперь никак не получалось, и задумался: что же происходит? Ведь он, ко всему прочему, ещё явно раскачивался где-то на неизвестной высоте от земли.

«Одно из двух, – думал он, – или я сплю и это мне снится, или я и впрямь оказался в банане. А банан этот растёт, по-видимому, на банановой пальме. И надо из него как-то выбираться. Даже если это мне снится, всё равно нужно что-то предпринять. Не болтаться же здесь всегда».

Червячок Игнатий вспомнил про яблочных червячков, которые успешно проедают в яблоках любые ходы, и принялся прогрызаться наружу. Каково же было его удивление, когда он столкнулся с пауком Пафнутием, который теперь решил отведать свою добычу!..

Паук Пафнутий просто оторопел. Где же угощение, на которое он рассчитывал, ради которого он потратил столько паутины? Он раздражённо посмотрел на червячка Игнатия, но тот так заразительно рассмеялся, сообразив, что произошло, что паук Пафнутий невольно принялся хохотать вместе с ним. От их общего смеха паутинный шнурок развязался и банановая шкурка вместе с ними шлёпнулась на землю. Вернее, не совсем на землю, а на божью коровку Пятнашку и жука Дормидонта, которые сидели под деревом.