Ермолай Дерипузо - Сказ про Чевокселя и Почемукселя, обитающих в нашем городе. Книга первая

Пришлось идти, сопротивляясь ветру. Прохожие, шедшие мне навстречу, с сожалением поглядывали на меня – всё-таки ветер дул им в спину, а не в лицо. Но долго роптать и сокрушаться – не моя привычка, посему был я в назначенном месте даже чуть раньше срока.

Как ни странно, но меня никто не ждал. Часы показывали без трёх одиннадцать. Оставалось полагать, что неизвестный мне человек вот-вот подойдёт или подъедет.

Время шло. Никого не было. И вновь зазвонил телефон. «Он застрял в пробке, – звучал в трубке голос начальника. – Просил извиниться. Посидите в кафе, он зайдёт прямо туда».

Час от часу не легче. Пробка! А мне ведь, не надо забывать, предстояло тащиться ещё и на окраину города. Но да ладно. Уж чего-чего, а испить чашечку кофе с булочкой я точно успевал. Какое-никакое, а удовольствие.

Удобно расположившись в причудливом кресле, я принялся за трапезу, поглядывая в окно на набережную. В какой-то момент мне показалось, что кто-то пристально смотрит мне в спину. Я повернулся. Рядом, за соседним столом, сидел Чевоксель. На этот раз он был облачён в черный длиннющий плащ. На ногах блестели чёрные же щёгольские туфли. В руке его покачивались чёрные очки.

– Ну, здравствуй, Ермолай… – негромко произнёс Чевоксель.

– Ну, здравствуй, Чевоксель, – как можно менее дружелюбно ответил я ему.

Воцарилась тишина. Я несколько раз оглядел Чевокселя с ног до головы.

– Всю неделю я слежу за тобой, – не меняя интонации, произнёс Чевоксель. – И вот теперь ты здесь.

Вновь стало тихо. Девушка за прилавком с интересом поглядывала в нашу сторону.

– Преступник всегда возвращается на место преступления, – Чевоксель говорил ещё тише. – Ведь верно? Ты вот вернулся на набережную…

– Послушай меня, мальчик, – я развернулся к нему всем корпусом. – Мне недосуг играть в твои дурацкие игры. Я ещё не забыл твою идиотскую выходку на прошлой неделе. И я в любую секунду могу сделать так, что ты будешь за версту обходить меня стороной и кланяться мне до земли при случайных встречах. Закрой рот и сиди молча. Понятно?

Теперь пришла очередь Чевокселя оглядеть меня с головы до ног. Надо отдать должное, он оставался таким же невозмутимым.

– Я предлагаю тебе сделку, Ермолай. Возьми это. Там всё написано.

Он протянул мне большой белый конверт. На нём была размашисто написана моя фамилия и инициалы. Я был уверен, что сейчас меня попытаются втянуть в какую-нибудь игру про шпионов. А что ещё можно было предположить, глядя на разодетого в чёрные наряды Чевокселя?! Да и недельная слежка за мной могла быть абсолютной правдой. Чем ещё занимать время маленькому бездельнику, который не ходит в сад, да и в школу, как выяснится позже, тоже? Куда только смотрели его родители?

Решение ко мне пришло спонтанно и само собой. Глядя прямо в глаза негоднику, я взял в руки конверт и без тени сомнения медленно и невозмутимо порвал его напополам вдоль, а затем и поперёк.

– Игры закончились, Чевоксель. Последний раз предупреждаю – уходи подобру-поздорову.

Чевоксель уставился на разорванный конверт. Затем перевёл взгляд на меня. Доселе невозмутимое лицо его вдруг стало напряжённо-удивлённым. Чевоксель вновь оглядел конверт (так, будто бы он должен был чудесным образом склеиться) и, глядя теперь уже в пол, осторожно произнёс:

– Я удивлён, Ермолай. Я поражён. Я сражён наповал. Я удаляюсь.

Закончив фразу, Чевоксель встал и направился к выходу, не поднимая глаз, волоча полы плаща по полу. Прежде, чем открыть дверь, он оглянулся. На его лице я вдруг заметил испуг. Через секунду дверь за ним закрылась.

«Ну вот, ты получил щелчок по носу, маленький негодник! – удовлетворённо подумал я, отодвинув в сторону разорванный конверт и потягивая чуть остывший кофе. – Конечно, ты бесподобен в своих представлениях. Актёрский талант явно налицо. Но я вышел из детства, дружок, так что ищи дураков участвовать в твоих театрализованных представлениях и выслушивать твои байки про сожранных капитанов и прочую ерунду. Думаю, что теперь ты отстанешь от меня».

Время шло. Представитель фирмы всё не появлялся. Перезванивать шефу смысла не было. Я пытался самостоятельно вспомнить, у кого же обещал забрать документы. Но тщетно – в рабочей суете многое забывалось и всплывало порой самым неподходящим образом.

Вновь мой взгляд упал на разорванный конверт. От нечего делать я придвинул его куски к себе. Приподняв угол одного из них, я заметил синюю печать и чью-то подпись. Покопавшись в другом фрагменте, обнаружил бумагу с водяными знаками и каким-то текстом. Что-то в душе неумолимо ухнуло вниз. Я вытряс все разорванные бумаги и лихорадочно сложил их в исходное целое.

В первую секунду я покрылся холодным потом. И, видимо, не просто изменился в лице. Наверное, позеленел, побелел и посинел одновременно, потому что девушка за прилавком прекратила какие-то подсчёты и с ужасом уставилась на меня.

Передо мной, сложенные воедино, лежали четыре документа, которые я должен был получить. Четыре бумажки, потеря которых могла стоить мне работы и карьеры. Четыре бумажки, которые я собственноручно порвал.

Вскочив из-за стола, в бешенстве я бросился на улицу, чуть не выбив дверь. Метнулся туда-сюда по набережной, забежал в переулок. Конечно, Чевокселя нигде не было. Влетев в кафе, я бросился к столу. Ещё теплилась надежда, что всё произошедшее – кошмарный сон. Или фокус, после которого порванные бумажки обязательно станут целыми. Или что-то ещё, что даст мне возможность облегчённо вздохнуть. Увы, на столе по-прежнему лежали порванные документы.

Я сел и обхватил голову руками. Ещё немного – и слёзы потекли бы из моих глаз. С трудом взяв себя в руки, я начал лихорадочно соображать, что же теперь делать. Склеивать документы было бессмысленно. Попытаться поговорить с собственным начальником и всё ему объяснить означало заработать репутацию разгильдяя и недотёпы с последующим же моим увольнением.

Единственное, что приходило в голову, – так это немедленно ехать в фирму, передавшую документы, и там просить, умолять, ползать на коленях – да что угодно! – лишь бы только они поняли меня и пошли мне навстречу. Помимо этого, нужен был ещё предлог для того, чтобы перенести сегодняшнюю поездку на окраину города.

«Так, надо успокоиться!» – приказал я себе, закрыл глаза и стал глубоко и размеренно дышать. Дела были так плохи, что паника могла окончательно погубить меня. Почувствовав, что способность ясно мыслить ко мне вернулась, я взял телефон. Позвонив в контору на окраине города, я просто сказал, что не смогу сегодня подъехать из-за очень весомых обстоятельств, но что в понедельник утром буду у них обязательно. К счастью, на том конце провода не спорили. Одной проблемой на сегодня было меньше.