Дмитрий Чернышев - Путешествие в Страну Снов

Аня и Бидия, понимая, что на этот вопрос Сущий скорее всего ответит сам, немного подождали и оказались правы. Петр Леонидович продолжил:

– Нет, ребята… Как вы помните, закончили мы на том, что нет в жизни того последнего перевала, который позволил бы на все предыдущие взглянуть… Другой на моем месте объяснил бы, что он имеет под этим в виду, разобрал бы по косточкам каждое слово… – Учитель ненадолго задумался. – Знаете, существуют разные идеи. Одни настолько просты, что их можно обсуждать сразу же, как только выскажешь. А другие… Другие должны вызреть в человеке. Попробуй поставь каравай в печь, пока тесто еще не поднялось, – есть невозможно будет! Так и здесь. Специально прервал я предыдущее занятие, чтобы поговорить об этом сегодня.

Странно, но Аня, которая еще позавчера боялась показаться глупой, сегодня с Петром Леонидовичем была согласна. Более того, что-то зашевелилось у нее в душе – еще не оформленное мыслью, но уже, она это чувствовала, созвучное его идее.

– Представим себе, что цель жизни человека и есть, образно говоря, тот самый перевал, который ему необходимо достичь. Понятное дело, преодолев перед этим кучу более низких, промежуточных, перевалов… Как ты считаешь, Аня, должна быть у человека цель в жизни?

– Конечно, – удивилась Аня такому простому вопросу. – Это же естественно. А иначе какой в жизни смысл?

– Я тоже так считаю, – продолжал Сущий. – А как ты думаешь, цель эта должна быть близкая или далекая? То есть низкий или высокий перевал надо брать?

– По-моему, высокий, – сказала Аня, подумав. – А иначе раз – и дошел, и дальше уже неинтересно, ну то есть незачем жить. Цель-то уже достигнута.

– Прекрасно, прекрасно! Вы все, абсолютно все понимаете! А скажи, хотелось бы тебе часть жизни прожить имея такую цель, а оставшуюся – бессмысленно? Или хотела бы всю жизнь прожить наполненной жизнью?

Аня не понимала, зачем Сущий задает ей вопросы, ответы на которые очевидны.

– Кто же этого не хочет?

– В таком случае твой перевал, твоя цель лежит за гранью этой жизни. – Сущий смотрел на нее вприщур, чуть улыбаясь. – Удивительно, не правда ли?

Аня была сбита с толку. Как «за гранью этой жизни»? Она инстинктивно попыталась возразить:

– А как же… – и вдруг почувствовала, что Петр Леонидович прав, прав полностью и безоговорочно. Да и разве она в последние дни не была за этой гранью? В голове у нее внезапно что-то перевернулось, и все стало на свои места. – Точно!.. Петр Леонидович, знаете, что мне кажется?

– Что же?

– Мне кажется, что, если человек это поймет, тогда исчезнут все эти ложные перевалы, ну, которые он будто бы преодолевает. Помните, вы говорили, что ваш руководитель не устал ни чуточки? Он-то ведь знал, что настоящая цель – впереди, поэтому промежуточные препятствия и не воспринимал всерьез! Это же… это же и есть наши ложные представления, о которых вы говорили на первом занятии! От которых избавляться нужно!

– Аня! – торжественно проговорил Сущий.

– Что?

– Ты просто молодец!

Аня смутилась, ей было очень приятно.

– И последний штрих… Перевалы могут быть как внешними, так и внутренними. Ведь жизнь – это не только познание мира, но и самого себя. Порой кажется, что докопался до себя настоящего, «всамделишного», освободился от ненужного, наносного – от ложных представлений о самом себе то есть, – ан нет, это еще не последний перевал, не последний рубеж… – Петр Леонидович вздохнул и грустно завершил: – Истина, однако, в том, что и за гранью-то жизни последнего перевала не будет. Лишь путь наверх, лишь путь наверх… Хоть многим бы и хотелось дойти до него и наконец отдохнуть – увы… Будьте готовы к этому, ребята! – Тут Сущий улыбнулся и сказал как ни в чем не бывало: – Впрочем, не буду сейчас забивать вам голову, предлагаю поговорить о другом. Анекдоты любите?

Аня энергично закивала, а Бидия недоуменно приоткрыл глаза.

– Сегодня мне рассказали, смешной жутко. Приходит хирург в палату в сопровождении здоро-ового такого санитара с топором огроменным на плече. Ну, подходит к первому больному, читает историю болезни: «Иванов. Левая нога». Кивает санитару, санитар – хрясь! – ногу отрубает. Идут дальше, ко второму. Читает: «Петров. Правая рука». Санитар опять – хрясь! – отрубает. К следующему: «Сидоров. Правая нога». Санитар – хрясь. Хирург: «Я сказал – нога!» Санитар опять – хрясь. Хирург: «Я сказал – правая!»

Аня смеялась до слез и остановилась, только взглянув на Бидию. Тот сидел, наморщив лоб, и о чем-то напряженно размышлял.

– Бидия, ты чего? – поинтересовалась она. – Тебе не смешно?

Бидия скользнул по Ане озабоченным взглядом и обратился к Сущему:

– Петр Леонидович! Простите, но я не могу постичь тайный смысл этой притчи. Не могли бы вы пояснить, что имели в виду?

– Бидия, если тебе так нужен смысл, то вот он: иногда анекдот – это просто анекдот. В нем, как и в жизни, смысл присутствует не всегда или не во всем объеме. Тем более что, как мы только что выяснили, смысл жизни лежит за ее пределами.

– О, Учитель! Воистину мудрый увидит глубину даже в блюдце с чаем!

Петр Леонидович погладил бородку, с озорным прищуром поглядел на Бидию из-под очков и сказал как бы между прочим:

– Кстати, хорошо, что ты напомнил насчет чая. Вы же после школы, небось и не ели. Я еще в прошлый раз подумал об этом и сейчас захватил с собой кое-что. – Петр Леонидович махнул рукой в угол зала, и Аня заметила небольшой столик с электрическим чайником, чашками и какой-то пакет. – Пойду поставлю.

Петр Леонидович включил чайник и вскоре уже заварил чай. Потом он расставил на подносе все необходимое и выложил из пакета конфеты и печенье.

Поднос был поставлен на пол, и все уселись вокруг него по-турецки, поглядывая на его содержимое. Сущий стал разливать заварку по чашкам, которые оказались даже и не чашками, а пиалами, и радостно приговаривал:

– Чай – уникальный! Обалдеете!

– Мне хватит заварки, я крепкий не пью, – попросила Аня.

Петр Леонидович улыбнулся:

– Не беспокойся, тебе понравится. Там ведь заварки почти нет, так, для цвету. В основном – сбор травяной. По моему личному рецепту, попробуй. Нет-нет, сахар не клади! И скажи, какие у тебя возникнут ассоциации. И ты, Бидия, тоже.

Аня отхлебнула чай, и – удивительно – на мгновение перед ее глазами вспыхнула поляна из сна, ароматы луга, синее качающееся небо над головой… Постой-ка! Это уже не то небо, а глубже и темнее! Оно было настолько огромным, что облака терялись в его бездонных просторах, уходя неподвижной величественной чередою в неохватную взглядом высь. Аня повела глазами кругом – и что-то странно знакомое, до боли, до узнаваемости родных мест, пронзило ее сердце. Ей захотелось зарыться лицом в эти медоносные травы, гладить пальцами стебли, разглядывать букашек на лепестках и плакать от невыразимого счастья…