Виктор Кротов - За бродячим подсолнухом. Сказочная повесть

– Да… Что-то там про Человеческое Искусство Жизни…

– Ну вот. Может, это важная загадочность? Гляди, сколько уже всего такого. Во-первых, сам гном. В сказке он стеснительный, а к нам в гости явился, уговорил отправиться с Клё невесть куда…

– Точно! И Клё, которой не растётся на месте. По ветру летает, сказки выращивает, за бродячим подсолнухом рвётся… Всё-таки надо найти его обязательно, посмотреть, чем это он её так поразил.

– Это во-вторых. А в-третьих, Манная Тётя. Обычная каша, а сколько пережила! И не угомонилась… Айн, а может и мы такие же загадочные? Мальчик, который на электрическом автомобиле разъезжает. Девочка на лошади…

– Нет, Кю, мне кажется, мы всё-таки более обычные.

– Значит, эти сказки специально для нас. Чтобы мы загадочности набирались. Чтобы не были такими уж обычными.

– Да?.. А для чего вообще нужны сказки?

Кю задумалась. Потом тряхнула головой:

– Давай у нашей выращивательницы сказок спросим. Эй, Клё, мы вот тут думаем, зачем сказки нужны? Как по-твоему?

Веточка задумчиво зашелестела, но ничего не успела сказать, как откликнулась Манная Тётя:

– Если хотите меня послушать, так сказка, по-моему, это очень здорово. Кем бы я была без сказки? Кашей-размазнёй. А так я и машиной побывала, и собакой, и галкой, и автостопщицей, и ещё кое-кем. И в каждом своём превращении чему-то научилась, что-то поняла. А если ещё что-то понять надо будет – шлёп-шлёп – ещё в кого-нибудь превращусь.

– Я об этом когда-то Нома спрашивала, – сказала Клёночка. – Он объяснил, что в сказке настоящий мир встречается с придуманным. И настоящему миру это очень полезно.

– Чем полезно? – одновременно спросили Айн и Кю.

– Тем, что настоящему миру иногда как раз не хватает того витамина, который есть в сказке.

– Да, – подтвердила Манная Тётя. – Например, манного витамина.

– Или кленового, – добавила веточка.

– Ладно, поехали искать новые витамины, – Айн подмигнул Клёночке. – Например, подсолнуховый.

Как ни странно, но первым, кого не устроила одинаковая скорость, оказался не Айн, а Кю.

– Давай наперегонки! – крикнула она вдруг Айну и пустила лошадь в галоп.

Сахара словно того и ждала. Она помчалась летучими прыжками так, что её светлый хвост развевался по ветру.

Для Айна это стало полной неожиданностью. Он уже привык ехать спокойно, даже притормаживая иногда, чтобы Кю не отстала. Пока он спохватился и набрал скорость, Кю на Сахаре ускакала далеко вперёд. Но всё-таки у Айна был отличный автомобиль. Скоро он поравнялся со всадницей, а потом и опередил её. Правда, тут же спохватился, пожалел сестру и снова замедлил ход. Уж он-то знал, как неприятно отставать от других.

– Всё равно на лошади лучше! – выдохнула запыхавшаяся Кю. – Она ведь живая!..

– Мой автомобиль тоже как живой. И очень умный. В него даже компьютер встроен.

– Ну что ты говоришь? Машину человек придумал. А лошадь придумал Бог!

– И человека, который придумал машину, тоже Бог придумал. Ведь так, Кю?

– Конечно, так. А на лошади всё равно лучше.

Кто знает, сколько бы они вели свой бесконечный спор на этот раз. Но их прервал голос Манной Тёти:

– Ой, стойте! Остановитесь, пожалуйста!..

Автомобиль затормозил. Лошадь остановилась. Айн и Кю удивлённо озирались, не видя никакого повода для остановки. Но Манная Тётя этот повод явно видела. Она высунулась из машины, а когда не смогла подобрать на земле то, что хотела, начала удлинять свою руку. Вытянув её метра на три, Манная Тётя, наконец, дотянулась. Укоротила руку обратно и обратилась к кому-то, кто находился на её ладони:

– Привет, крошка! Ты что здесь делаешь?.. А… Отстала нечаянно ото всех… И от кошек?.. И от мышек?.. Эх, не повезло тебе. Ну ничего, мы здесь что-нибудь придумаем… Правда, придумаем? – обратилась она к остальным.

Кю соскочила с лошади и теперь разглядывала: кто же там, на ладони у Манной Тёти.

– А, понятно, – сказала она наконец. – Конечно, надо подобрать такую симпатичную крошку. Про неё, наверное, и какая-нибудь сказка получится? Да, Клё?

– Выращиваю, выращиваю, – зашелестела веточка.

И в самом деле, через несколько мгновений в руках у Айна был листок со сказкой. Он колебался, приняться ли за чтение или сначала рассмотреть, кого подобрала Манная Тётя.

– Читай, читай скорее, – заторопила его Кю.

Айн начал:

Жили-были хлебные крошки. У них были хлебные ножки, хлебные ручки и хлебные щёчки. Всё остальное у них тоже было, тоже всё хлебное.

Крошки жили когда-то в хлебе и крепко держались друг за друга. Но потом по хлебу прошелся ножик и разрезал хлеб на куски. И самые непоседливые крошки высыпались наружу. Сначала они были мягкими, как и в хлебе, но потом подсохли и почерствели. Зато им стало легко кататься по столу куда угодно.

Ещё у хлебных крошек были хлебные кошки. Они были поменьше. У каждой хлебной крошки была своя хлебная кошка, которая всегда бегала за своей хозяйкой. У хлебных кошек были хлебные хвосты и хлебные усы. Всё остальное у них тоже было, тоже всё хлебное.

А у каждой хлебной кошки была своя хлебная мышка. У хлебных мышек были хлебные зубки и всё остальное, тоже хлебное. Каждая хлебная мышка бегала за своей хлебной кошкой и за своей хлебной крошкой. Обычная мышка бегает ОТ кошки, а хлебная мышка наоборот, бегает ЗА хлебной кошкой.

Вот и бегали по столу хлебные крошки, за ними бегали хлебные кошки и хлебные мышки, но не было им от этого особой радости. Хотя они все подсохли и почерствели, но никак не могли забыть те тёплые времена, когда они жили в хлебе. Тогда они были мягкими и дружными, крепко держались друг за друга и мечтали поскорее добраться до человека, чтобы помочь ему жить.

И вдруг самая маленькая, но самая зоркая хлебная мышка заметила у края стола ладошку.

– Гляди, кошка, вон ладошка! – закричала она своей хлебной кошке, подергав её за хлебный хвост.

И хлебная кошка мяукнула своей хлебной крошке:

– Гляди, крошка, там ладошка!

А хлебная крошка побежала, покатилась и спрыгнула в эту ладошку. И другие крошки посыпались за ней. И за каждой хлебной крошкой бежала хлебная кошка. И за каждой хлебной кошкой бежала хлебная мышка. И все они посыпались в подставленную ладошку.

И ладошка наполнилась хлебом. И стала хлебной ладошкой. Она была мягкой и тёплой, так что хлебные крошки, хлебные кошки и хлебные мышки все перемешались и снова почувствовали себя хлебом.

Ладошка подняла всю хлебную компанию, как на лифте, к лицу девочки, стоявшей у стола. Девочка не хотела выбрасывать крошки. Не хотела, чтобы они пропали зря. Но прежде, чем отправить их в рот, она заглянула в свою ладошку, присмотрелась и прошептала: