Сергей Лукницкий - Это моя собака

Слышу шаги… Надо прятаться… Я боюсь. Ватутька была права — в этом доме живут плохие люди.

В тот же день. Мне всё-таки дали воду. Я сразу её вылакал. Порезал морду об острые края банки, вылизывая стенки, — на них прилипло немножко какой-то вонючей рыбы.

— Смотри-ка! А он уже не такой гордый! — захохотал старший мальчишка, тот, который накинул мне на шею верёвку.

— На, лови, эй! Мясо! — крикнул младший и бросил мне кость.

Ох как я ловко за ней подпрыгнул и поймал на лету! Но это была… палка. Мальчишки опять захохотали, а старший сказал:

— Даже самый бешеный мустанг становится шёлковым, если подержать его голодным. Ты слышишь, бородатый урод? Придётся тебе посидеть ещё денёк натощак.

Они ушли. Потом опять пришли. Поставили мне банку с водой и заперли дверь на засов.

Повсюду валялись тряпки, солома, пыльные мешки и разный мусор. Я обнюхал все углы и обнаружил замусоленную тетрадь, исписанную уже кем-то. Но не было карандаша и сильно распухла лапа. Тетрадь зарыл под мусор — пригодится, а пока все хорошо запоминаю: если не погибну, опишу потом в мемуарах.

Рядом за стеной кто-то дышит, иногда бегает взад-вперёд на мягких лапах. Запах оттуда идёт странный, совершенно незнакомый.

Кто там? Друг или враг? Здешний или, как и я, пленник?

Страшная ночь

Наутро. Сперва я заснул. Но проснулся скоро — очень громко что-то грызли мыши. Я залез с головой в мешок, опять задремал, но ненадолго. Кто-то пробежал по мне и укусил прямо через мешок.

Такой наглости я не мог перенести. Я завизжал и выскочил из мешка — на ящике сидела здоровенная крыса, злобно на меня смотрела и шевелила усами. Я кинулся на неё, хотя не знаю, откуда появились у меня вдруг сила и храбрость.

К утру их было уже четыре штуки. Я положил их рядом, головами в одну сторону, чтобы удобнее было считать. И чтобы другие видели, что получается, если я рассержусь. Я ещё и этим мальчишкам покажу, какой я пёс! Чёрный Дьявол, тёзка Пират и Ватутька ещё гордиться будут своим другом. А Витя скажет: «Молодец, Пиратыч, ты — настоящий Корсар!» А потом я опять задремал и увидел чудесный сон, будто Мама-Маша легонько дует мне в нос и спрашивает: «А может быть, ты и в самом деле фокс-крысолов?» Я ничего не успел ей ответить — она закачалась, расплылась и пропала, а вместо неё передо мной вдруг оказался рыжий лис…

— Извини, — сказал он, — я тебя разбудил… После удачной охоты и я люблю поспать.

«Ничего себе удачная», — подумал я и сказал:

— Не мог бы ты опять превратиться в маму Машу и Витю или хотя бы в тётю Грушу?

— Чудак! — усмехнулся лис. — Я — не сон.

— Не может быть! — не поверил я.

— Разве ты не знаешь, что животные никогда не врут? Или… вы, — он сморщил нос, — домашние собаки, уже научились этому?

Мне не понравился сладкий голос лиса.

— Собаки и лисицы разговаривают на разных языках. Если ты не сон…

— О-о! — перебил он меня. — Ошибаешься, ты, очевидно, не в курсе… Мы с тобой принадлежим к одному биологическому семейству. Наши предки…

— Не морочь мне голову предками! — уже совсем рассердился я. — Дикие лисы живут в лесу, а ты сидишь в сарае, на куче мусора!

— Но я действительно лис, а не сон, — сказал лис вежливо и грустно. — Меня привезли сюда из города те же мальчишки, которые и тебя украли, и притащили в сарай на верёвке. Они здесь, на даче, затеяли игру в ковбоев.

Тут я совсем очнулся и увидел, что передо мной — настоящий живой лис. Очень красивый и жёлтый, как морковка. Глаза умные. Нос чёрный, совсем собачий, уши торчком — вылитая Ватутька, но другой масти. Конечно, что-то родственное у нас есть. Но все же маленькое сомнение у меня осталось.

— А где ты жил в городе? Я никогда там лисиц не видел.

— Я жил в живом уголке, в школе, — ответил он, — а на каникулы всех нас, зверей, раздали ребятам. Я достался этим, — кивнул он на дверь.

— Как достался?

— По жребию, — ответил он. — Ребята положили в шапку бумажки. Все по очереди вытаскивали их, зажмурившись. Ту, на которой было написано «Огонёк», вытащил старший из ковбоев. И меня отдали им. Огонёк — это моё имя.

Никогда в жизни не слышал ничего подобного! Собак покупают, кошек дарят, а лис вытаскивают из шапок, как рыбок из воды? Невероятно!

— Что делать, — вздохнул лис. — Только мы, звери, и знали, что оба брата животных не любят. Я сам видел, как старший окунул в аквариум ёжика. Бедняга уже заснул на зиму… Но от этого проснулся, простудился и околел…

— А куда смотрели учителя? — не выдержал я.

— Наивный пёс! Учитель не может видеть все. А кто ему скажет? Я? Рыбки? Или попугай? Кроме того, если кто-то делает гадость, он делает её тайком.

У этого лиса, кажется, есть голова на плечах. И уж во всяком случае есть язык, которым он хорошо владеет. Словом, он уже начал мне нравиться, и я его спросил:

— А тебя здесь тоже мучают, Огонёк?

— Ну нет! Меня нужно вернуть в целости и сохранности. Иначе ребята из шестого-б нашим ковбоям здорово всыплют.

Мы бы ещё поговорили с этим славным лисом, но меня вдруг согнуло от боли в пустом брюхе.

— Послушай, — сказал лис, — если ты дашь мне одну крысу, то можешь по моему подкопу слазить ко мне в клетку и съесть фасолевый суп, который я терпеть не могу.

— Бери хоть всех! — с восторгом согласился я.

Суп был холодный, слегка прокисший, но я никогда, кажется не ел ничего вкуснее!

— Ешь, ешь, — говорил мне лис. — Я предпочитаю мясо.

— Спасибо, друг, — сказал я. — Я и не думал, что лисы такие добрые. В сказках про вас совсем другое пишут.

— Ну, — усмехнулся лис, — то в сказках. Но в общем-то тебе повезло. Все-таки я необычный лис — пять лет прожил в школе, два года прослушал уроки биологии. А повстречал бы ты дикого лиса, он без лишних слов вцепился бы тебе в горло.

Ещё одно воспоминание

Числа не знаю. Я ещё жив и не собираюсь умирать. Во-первых, меня поддерживает лис. Правда, не даром — ещё двух крыс обменял на суп.

Во-вторых, моё положение слегка упрочилось. Утром, когда мои похитители опять подошли к двери, я приготовился к обороне. Они бросили мне кусок мяса, привязанный к верёвочке. Как бы не так — я не рыба, меня на приманку не выудишь.

— Не берет! — прошептали за дверью.

— А если он уже…

— Ну нет. Наверное, выдохся и не может сдвинуться с места.

— Войдём?

— Возьми-ка подлинней хворостину… Спички давай…

Что они задумали? Нам с Витей никогда не позволяют брать спички. Но вдруг все изменилось. Я услышал сиплый голос:

— Лоботрясы! Уши оборву за такие штуки! Спалить меня хотите, дармоеды?

«Шлёп-шлёп-шлёп», — услышал я, и оба храбрых ковбоя в один голос завыли.

— Я вам покажу Мексику! — продолжал кричать Сиплый. — Вы у меня узнаете географию на пять с плюсом. Ковбои паршивые!