Валерий Гусев - Попались, которые кусались!

– «Мужская обувь».

Что-что, а терпения ему хватает.

– Он называется, Дим, - «Дом обуви Бабочкина».

– Ну и что?

– А клуб? А кафе? Дим, ты смотрел или не смотрел? Кафе - «У бабочки». Клуб «Зайди к Бабочкину».

Ну, тут уж я разозлился.

– Не зайду я к Бабочкину! И не буду в его кафе бабочек ловить!

Тут Алешка замедлил шаги и как-то грустно спросил:

– Дим, кто такой Махаон?

– Бабочка, - устало отмахнулся я. - Такая порода. С крыльями.

– Дошло?

А я и не… И вот тут дошло. «Это чьи такие поля? - Маркиза Карабаса».

– Тут все, Дим, схвачено Махаоном. И собачьи бои тоже. Он, Дим, со всего денежки гребет.

Точно, и с радости, и с горя, и с боли. С собачьей боли тоже.

Впереди послышалась музыка. Это пели те самые эстрадные звезды, которые продавались на рынке на ковриках. Ревели динамики, торопливо падал испуганный снег. И слышался собачий лай.

Пространство вокруг корта было огорожено барьерами. Внутри стояли скамейки. На них сидели возбужденные люди. И окружали корт самые разные иномарки, покрытые снегом. Обстановка была очень напряженная. За барьер пропускали только по билетам. У нас билетов не было. И денег на них тоже: один билет на стоячее место - целая тыща рублей.

Я призадумался, Алешка - ни на секунду.

– Иди за мной. Сердитое лицо сделай. - И пошел прямо на охрану - здоровенных лбов в камуфляже, с повязками на рукаве, а повязка - оскаленная собачья морда.

Ближайший охранник протянул руку:

– Куда прешь? Билет!

Алешка легко отвел его руку и сказал сквозь зубы:

– Не гони пургу, дядя! Тебе сказали? Забыл? - И столько презрения и гонора было в его голосе, что охранник отступил и только кивнул в мою сторону:

– С тобой?

– Со мной, - небрежно кивнул Алешка. - Охрана.

И мы прошли за барьер, нашли свободные места на скамейках. Алешка заметил мой восхищенный взгляд.

– Я, Дим, - сказал он тихонько, - уважаю героев и ученых, а эти, Дим, лакеи. А мы с тобой - Оболенские. Понял?

Я только кивнул.

И стал осматриваться.

Публика тут была всякая. Все наше общество. От бомжей и депутатов (мелькнули знакомые по телевизору лица) до богачей и бандитов.

Слева, невдалеке от нас, стояли несколько столиков. За ними сидели крутые парни и собирали деньги - ставки. Они же выдавали и какие-то бумажки. У нашего соседа была такая бумажка. Алешка взял ее - просто нахально вытянул из чужих пальцев - и дал мне посмотреть. Что-то вроде программки. Клички собак, их характеристики. Число боев, число побед и поражений. И сумма минимальной ставки.

Тотализатор.

Посередине, огороженный сеткой, был какой-то манеж, посыпанный опилками. Музыка стихла, вышел толстый мужик с бакенбардами и во фраке с хвостом. Прямо как в цирке.

– Первая схватка! - громогласно объявил он. - Ставки сделаны, господа! Победитель Европейского турнира, неоднократный киллер Майк Тайсон!

Все вокруг зашумело, заревело, захлопало в ладоши. Наш сосед даже вскочил и начал свистеть во всю свою пасть. Потому что на манеж вышел служитель в оранжевом комбинезоне и вывел на поводке, в строгом стальном ошейнике бело-розового бультерьера. С красными злобными глазами.

– Майк Тайсон, - продолжил мужик во фраке, - вызвал на бой без правил неоднократного победителя Средиземноморья и Африканского континента - безухого Али-бея.

Опять все заревели, приветствуя пятнистого одноухого бультерьера Али. Его еле удерживал короткий поводок - так он рвался в бой. Будто не терпелось ему расстаться и со вторым ухом.

Свет вокруг погас. Только яркие прожектора освещали арену гладиаторов.

Собак развели по разным углам. Служители в комбинезонах едва удерживали их. Бойцовые псы злобно, захлебываясь, хрипло взлаивали, рычали, брызгая слюной, скалили страшные белые клыки.

Распорядитель во фраке и бакенбардах вышел в центр и поднял руку.

– Внимание, дамы и господа! Почтеннейшая публика! Схватка до победного конца. Победитель получает приз. Побежденный… - Тут он гнусно усмехнулся. - Ну, это понятно - ведь бой без правил. Вы готовы? - он поочередно взглянул в углы, где хрипели в бешенстве собаки. - Минутку…

Среди зрителей произошло какое-то легкое волнение. Двое крепких парней, бесцеремонно расталкивая людей, освобождали проход для дядьки в дубленке и меховой шапке. Но никто из публики не возмутился. Кроме Алешки. Он органически не переносит хамства и грубости. Он тут же вскочил и открыл было рот, но наш сосед дернул его за руку:

– Сиди! Это большой человек. Начальник нашей милиции. Подполковник. Понял?

«Большого» подполковника усадили возле самой сетки, согнав со скамьи «маленьких» зрителей.

Алешка попыхтел немного, но сдержался. Тем более что распорядитель во фраке и бакенбардах снова поднял руку, требуя внимания:

– Нервных просим удалиться! Фас! - И он помчался, мелькая подошвами, за ограду, а псы рванулись навстречу друг другу.

– Быстро он бегает, - зло шепнул мне Алешка. - Очень жаль.

А я отвернулся. Смотреть на это было невозможно. И я смотрел на людей. Это зрелище тоже было невыносимым. Столько алчности, азарта было на этих отвратительных лицах, что я подумал: собаки намного лучше людей. Собаки сами по себе доброжелательны. Они никогда не дерутся друг с другом ради крови, ради того, чтобы сделать сопернику больно.

Сами по себе собаки добры, но жестокими они становятся, когда начинают общаться с людьми. Вот тут они приобретают самые худшие человеческие качества. Злобу, коварство, беспощадность.

Алешка тоже не смотрел на арену, он достал фотоаппарат и успел сделать несколько снимков. Но тут же к нему подскочил один из охранников и зашипел:

– Ты что делаешь?

– Фотографирую, - Алешка поднял на него спокойные, даже какие-то ледяные глаза.

– Как? Кто тебе разрешил? Пошел отсюда!

– Фильтруй базар, дядя. - Я и не подозревал, что наш Алешка освоил воровской жаргон. - Мне, типа того, дядька один велел.

– Какой дядька? - охранник явно был в растерянности. - Твой?

– А тебе какое дело?

– Какой дядька? Как твоя фамилия?

– Бабочкин, - спокойно проговорил Алешка.

У охранника круто отвисла челюсть.

– Не понял. Что такое, мальчик?

– Да ничего. Дядька как бы подарил мне фотоаппарат. Говорит: будет собачье мероприятие, сделай фотки.

– И что?

– Получатся хорошие, я куплю.

– Фотки?

– Зачем ему фотки? - презрительно удивился Алешка. - Вашу шарагу.

Тут охранник вообще обалдел.

Я, кстати сказать, тоже.

Но если я мог думать только о том, как бы нам поскорее слинять отсюда, то у охранника в голове затикал счетчик. Если уж такой авторитет, как Махаон, задумал купить их шарагу, то открываются захватывающие перспективы.

– Ты… это… пацан Бабочкин… поближе не хочешь? Я тебе в два счета место освобожу.