Валерий Гусев - Пиастры для юных пиратов

Доклад Его Величеству был краток. Представительный абориген, как мы потом узнали, советник великого вождя, вышел очень скоро и чтото громко прокричал.

Штокман перевел:

– Великий вождь Бескрылый олень желает видеть чужеземцев.

И тут же вышел с огромной важностью великий вождь. Правда, ростом он не был велик и бронзовой кожей не отличался, зато одет был лучше всех своих подданных: в тельняшку и шорты при белом пробковом шлеме.

– Подарок из Африки, - шепнул мне Алешка.

Я бы на его месте резвиться не стал. Мы стояли в плотном кольце островитян, правда, никакого оружия, кроме увесистых венков, у них не было, но зато имелись те еще зубки. Но самое главное - этот безрогий олень, в нормальной одежде, держал в руке длинный жезл, очень красиво украшенный художественной резьбой и разноцветными птичьими перьями. Только вот венчал этот посох… зловеще скаливший зубы белоснежный человеческий череп.

Штокман выступил вперед и от лица нашего экипажа приветствовал великого вождя и его веселых подданных.

Вождь важно склонил голову и, чтото неразборчиво пробормотав, повернулся и скрылся за своей оградой.

– Он говорит на какомто странном наречии, - пояснил Штокман, - я с трудом его понял, но смысл его речи в том, что нам будет оказано необходимое гостеприимство.

– А потом? - по существу спросил Алешка.

– Потом? Потом наши черепа тоже посадят на палки, - пошутил веселый матрос. Который, как я заметил, не отходил ни на шаг от нас с Алешкой. А вот наш папа вообще держался как бы в тени. Будто не хотел привлекать к себе внимания, хотел остаться незамеченным. Но только сам он, я думаю, очень многое замечал.

Советник великого вождя, его звали Ваувау, спросил Штокмана, где мы предпочитаем отдохнуть до вечера - на своем судне или в хижинах, у гостеприимных островитян? Штокман, прежде чем ответить, бросил незаметный взгляд на папу, и папа тоже послал ему незаметный ответ.

Штокман сказал, что мы очень признательны за предложение отдохнуть в хижинах, очень ценим гостеприимство хозяев острова, но отдыхать мы будем на борту, так нам привычнее.

И правильно, подумал я, нам надо держаться на всякий случай вместе, а не расползаться по хижинам. К тому же, если что, нам и удрать будет легче. Не понравился мне их бескрылый король, нелюдимый какойто.

Советник сообщил нам, что вечером, как только луна поднимется над баньяном (это у них такое большое священное дерево), состоится великий праздник в нашу честь. При свете луны, факелов и костров.

– На которых они нас и зажарят, - пошутил веселый матрос.

– Меня не зажарят, - похвалился Алешка. - Мама говорит, что я несъедобный.

– Ты весь ядовитый, - сказал Рыбкин. - Особенно язык.

Островитяне проводили нас до шлюпок, и мы отправились на свое судно.

Капитан встретил нас выпученными глазами.

– Что за маскарад? - грозно спросил он. Мы все были в венках из больших цветов, а у Штокмана (его, наверное, приняли за вождя) на шее гремело ожерелье из раковин и акульих зубов. - Вы бы на борт еще в юбках явились!

– Это все Лешка придумал, - наябедничал веселый матрос. - Его сегодня на пир пригласили. При луне. И вас, Иван Федорович, тоже. Аборигены очень интересовались: «А где же великий вождь Большая трубка?»

– Придется идти, - сказал папа. - Но на судне нужно на всякий случай оставить сторожевую команду.

Зашло солнце. Над океаном появилась золотая луна и стала подниматься все выше и выше.

Мы стали собираться на праздник. Штокман заявил, что без подарков идти в гости неприлично, и задал всем задачу: что приготовить в дар великому вождю, великому советнику и великому народу острова Кокос?

– Для вождя у меня есть подарок, - сказал папа. - За него не беспокойтесь.

– А советнику мы подарим набор посуды, - предложил кок. - У меня есть антипригарный комплект. А в нем!… - Кок даже зажмурился как кот у печки. - А в нем - такая сковорода!

– Вот как бы нашего Сковороду, - шепнул Алешке веселый матрос, - на этой сковороде не поджарили бы.

– Зато не подгорит, - успокоил его Алешка.

В общем, подарков набрали - почти исправный транзистор, вазу для цветов, в которой Штокман держал карандаши и ручки, фотографию «Афалины» с ее капитаном на мостике и еще чтото, сейчас уже не помню.

Приоделись - и отправились на торжество.

На берегу уже горели огни. Не очень яркие, конечно, электричества на острове не было, но интересные. Факелы такие: палка, на ее конце - половинка кокосового ореха, как чашка. А в ней какоето масло из семян какогото дерева, и в нем плавает фитиль из какихто волокон.

В общем, светильник. Не оченьто он и светит, зато сильно трещит и разбрасывает во все стороны горячее масло.

Нас опять встретили на берегу и с песнями проводили под баньян и усадили за стол.

Стол тоже был очень интересный. Две канавки параллельно друг другу. А то, что между канавками - это и есть стол. Садишься, ноги - в канаву, и скатерть не нужна.

На столе уже были расставлены приборы - пальмовые листья. И здесь, в длинный ряд, стояли такие же светильники, только без палок. Они тоже светили и брызгались горячим маслом.

Когда мы все уселись, великий советник великого вождя торжественно провозгласил прибытие Бескрылого оленя.

Распахнулись ворота в ограде, вышли из них два воина и расступились. Между ними к главному месту за столом прошел с большой важностью большой вождь маленького роста. Опять со своей палкой с черепом. Усевшись, он воткнул этот свой посох рядом с собой в землю. Так они и сидели - эти два друга. Один на земле, другой на палке с перьями. А за ними стояли два манекена с копьями и жадно пожирали все, что было на праздничном столе… глазами.

А на столе было что пожирать, и не только глазами. Печеные бананы, бананы сырые, сырая рыба в лимонном соке, какието ракушки, жареная свинина с какимито приправами. Ну и прочее, чего мы никогда не то что не пробовали, но даже не видели и не слышали.

Правда, наши консервы, особенно сгущенное молоко, тоже пользовались огромным успехом.

Великий вождь, не вставая, сказал несколько невнятных слов. Штокман перевел их как пожелание приятного аппетита.

– Этот безрогий олень, - шепнул мне Алешка, - говорит, как попугай.

– Так же самоуверенно? - спросил я.

– Так же неразборчиво.

А вождь и за столом не снял своего шлема, только еще глубже надвинул его на нос. Тем и отличался от черепа на палке. Потому что сам был похож на череп, только обтянутый незагорелой кожей. Казалось, что он всю жизнь прячется в тени. В этом самом «па».

Я так увлекся иноземными деликатесами, что не заметил, как исчез Алешка. На его месте остался только краснобелый венок и недоеденный банан. «Что я, мартышка, что ли, бананы любить».

Я не очень обеспокоился, потому что решил, что он объелся бананов и скрылся в пальмовой роще. Поэтому когда он вернулся (так же незаметно, как и исчез), я его спросил с сочувствием: