Джеральд Даррел - Поймайте мне колобуса

Один репортер спросил меня:

– Скажите, мистер Даррел, сколько же все-таки видов животного мира находится в опасности?

Я подошел к полке, снял с нее тяжелые красные тома и бросил ему на колени.

– Не знаю точно,– сказал я.– У меня не хватило духу подсчитать.

Он поглядел на "Красные книги" и поднял на меня глаза, полные ужаса.

– Бог мой! Неужели все они под угрозой?

– Здесь еще только половина,– объяснил я.– Только птицы и млекопитающие.

Он явно был потрясен. Дело в том, что по сей день большинство людей не осознают, до какой степени мы разоряем мир, в котором обитаем. Мы ведем себя, словно малолетние недоумки, оставленные без присмотра в бесподобном, изумительном саду и медленно, но верно превращающие его в бесплодную пустыню с помощью ядов, пил, серпов и огнестрельного оружия. Вполне возможно, что за последние недели с лица Земли исчезло еще одно млекопитающее, еще одна птица, еще одна рептилия, еще одно растение. Я надеюсь, что это не так, но я точно знаю, что еще чьи-то дни уже сочтены.

Наш мир так же сложен и так же уязвим, как паутина. Коснитесь одной паутинки, и дрогнут все остальные. А мы не просто касаемся паутины, мы оставляем в ней зияющие дыры, ведем, можно сказать, биологическую войну против окружающей среды. Без нужды сводим леса, создаем очаги пыльных бурь и ветровой эрозии, изменяя тем самым климат. Засоряем реки промышленными отходами, загрязняем моря и атмосферу.

Когда заводишь речь об охране природы, люди тотчас заключают, что ты, страстный любитель животных, подразумеваешь только пушистого коалу или что-нибудь в этом роде. Нет, охрана природы подразумевает совсем не это. Речь идет об охране всего живого на Земле, будь то дерево, трава или сам человек. Напомню о племенах, которых весьма успешно истребили за последние несколько столетий. И о других, которые находятся на грани вымирания сегодня: индейцы Патагонии, эскимосы... С нашей близорукостью, с нашей алчностью и глупостью мы в ближайшие полвека, а то и раньше станем виновниками того, что на Земле будет просто невыносимо жить.

Я-то больше всего занимаюсь охраной животных, но мне очевидно, что охранять надо и места их обитания: ведь, уничтожая среду, можно истребить животное так же успешно, как и с помощью ружья, капкана, яда. Когда меня спрашивают (а спрашивают часто), почему я принимаю все это так близко к сердцу, я отвечаю: наверно, потому, что мне очень посчастливилось, наш мир всегда даровал мне бездну радости. Я чувствую себя в долгу перед ним, и хочется как-то оплатить этот долг. Мой ответ вызывает у людей замешательство, словно я сказал что-то непристойное. Мне же хочется, чтобы побольше людей чувствовали себя в долгу перед природой и стремились вернуть хоть частицу долга.

Среди множества писем, получаемых мной ежедневно, неизменно есть письма об охране природы. Меня спрашивают, так ли она необходима на самом деле. Так вот, повторяю: я считаю, что природу необходимо охранять. По-моему, это одно из самых необходимых дел в мире, где столько делается зря. Ошибается тот, кто считает, что поборники охраны природы устраивают много шума из ничего.

Приходят письма и от людей, которые, судя по всему, никогда не обращали свой взгляд на окружающий мир. Им понятны только цифры, лишь цифры на бумаге могут их убедить. Таким людям я сообщаю цифры. Здесь очень ярким примером опустошительной деятельности человека служит судьба двух животных Североамериканского континента.

Когда в Северную Америку пришли европейцы, они застали там самые многочисленные скопления животных, какие когда-либо знал человек. Речь идет о двух видах фауны, один из них – американский бизон. Сначала его убивали ради мяса. Потом стали убивать из политических соображений, стремясь уморить голодом индейцев, для которых бизон был одним из главных источников существования, даже кости и кожа шли в дело. Пресловутый Буффало Билл, он же Вильям Коди, в один день застрелил двести пятьдесят бизонов... В районах, где водились бизоны, смрад от гниющих туш вынуждал пассажиров закрывать окна поездов. Потому что в это время бизонов убивали уже только ради языка – он считался изысканным лакомством, – а туши бросали. К счастью, бизона вовремя спасли от полного уничтожения, но что значат жалкие остатки перед миллионами величественных животных, которые некогда с грохотом проносились по североамериканским прериям!

Второй вид – странствующий голубь. Вероятно, это был самый многочисленный вид пернатых, какой когда-либо существовал и будет существовать на свете. Стаи голубей, числом до двух миллиардов, затмевали небо. Садясь на деревья, они своим весом обламывали толстые сучья. Казалось, их просто невозможно истребить. Вон их сколько, а мясо такое вкусное... И началось избиение странствующего голубя. Стреляли взрослых птиц, забирали из гнезд птенцов и яйца. В 1869 году только в одном районе было поймано семь с половиной миллионов голубей. В 1879 году в штате Мичиган убили миллиард птиц. Их же "невозможно" истребить! Они слишком многочисленны, слишком интенсивно размножаются! Последний странствующий голубь умер в зоопарке штата Цинциннати в 1914 году.

Истребить вид – на это у человека всегда ума хватит, но еще никто не придумал, как возродить уничтоженных животных. Да и мало кого это волнует. Находятся даже ученые мужи от зоологии, которые утверждают, будто речь идет о естественном ходе эволюции,– дескать, данное животное все равно вымерло бы и без нашей помощи.

Я с этим решительно не согласен. Называть это естественным ходом эволюции – вздор. Или уловка. Все равно что сказать человеку, истекающему кровью: "Понимаешь, старина, у нас крови сколько угодно, но мы не можем сделать тебе переливание, потому что тебе положено сейчас умереть".

– Но ведь так было прежде,– возразят мне,– теперь так не бывает. Теперь созданы всякие там заповедники для охраны животных, с истреблением покончено.

Для просвещения тех, кто в это верит, приведу еще несколько свежих данных. Ежегодно убивают 60-70 тысяч китов. И сколько ученые ни предупреждают, что при таких темпах некоторые виды китов вскоре исчезнут и самому китобойному промыслу придет конец, избиение продолжается. Можно подумать, что девиз китобоев – "Наживайся сегодня, и черт с ним, с завтрашним днем!" [1] . Страны, ведущие китобойный промысел, приняли решение с сезона 1975/76 года прекратить промысел в открытом океане финвала – последнего из китов, находящегося под угрозой уничтожения. Еще раньше был полностью запрещен промысел синих, или голубых, китов, а с 1936 года запрещен промысел серых и гладких китов. Строго ограничен промысел кашалотов, сейвалов и малых полосатиков. – Прим. ред. 2. Промысел моржа также строго лимитирован и в СССР, и в США. Благодаря строгим мерам охраны, вступившим в действие с 1956 года, численность моржей в Беринговом, Чукотском и Восточно-Сибирском морях, видимо, стабилизировалась и составляет не менее 50000 голов. – Прим. ред.