Джеральд Даррел - Поместье-зверинец

Есть много способов определить, хорошо ли чувствует себя животное в неволе. Прежде всего об этом судят по внешнему виду и аппетиту. Если у вашего питомца блестящая шерсть или оперение и он к тому же ест как следует, уже ясно, что он не тоскует. Но главное, решающее доказательство, что клетка стала родным домом, – появление потомства.

Раньше, если тот или иной зверь не размножался в зоопарке и вообще не жил долго в неволе, считалось, что дело в нем самом, а не в уходе за ним. Мол, такой-то вид невозможно держать в неволе и, даже если он может выжить определенный срок, невозможно заставить его размножаться. Эти огульные утверждения делались с обидой в голосе, словно негодная тварь отказывалась жить и плодиться назло говорящему. Одно время существовал длинный список животных, которых будто бы нельзя держать и разводить в неволе. Сюда входили человекообразные обезьяны, слоны, носороги, бегемоты и другие звери. Но вот среди сотрудников некоторых зоопарков появились светлые умы, которые всем на удивление доказали, что отсутствие приплода и гибель животных объясняются вовсе не упрямством питомцев, а недостатком знаний и опыта у людей, ухаживающих за ними. Я убежден, что на свете очень мало животных, от которых нельзя получить потомства в неволе, надо только правильно их содержать. Под правильным содержанием я подразумеваю умение выбрать клетку, корм по вкусу и, главное, подходящую пару. На первый взгляд это может показаться просто, но иногда изведешь не один год, чтобы выполнить все условия.

Разумеется, в зоопарках браки устраивают с таким же тщанием, как это делали мамаши в восемнадцатом веке. Правда, у тогдашних мамаш перед директорами зоопарков было одно преимущество: пристроила дочь – и с плеч долой. В зоологическом саду никогда нет полной уверенности, что все в порядке, тут всякое может случиться. Еще до того как вы приведете молодых, так сказать, к алтарю, он или она способны вдруг невзлюбить своего нареченного, и, если вы не будете начеку, либо жених, либо невеста может стать трупом задолго до начала медового месяца. Зоологическому свату нужно учитывать уйму вещей. Сколько страхов натерпишься, прежде чем вздохнешь с облегчением, видя, что брак состоялся. Типичным примером может служить бракосочетание нашего Чарлза.

Чарлз относится к так называемым гибралтарским обезьянам магот. Если быть точнее, он представитель азиатских макак. Как макаки очутились в Северной Африке – своего рода загадка. Что касается Гибралтара, то сюда их явно завезли, благодаря чему они удостоились сомнительной чести называться единственными европейскими обезьянами. Чарлза нам предложили во время очередного сокращения английского гарнизона в Гибралтаре, и мы с радостью его взяли. В Англию он ехал с шиком, на военном корабле. Рост его, когда он сидел на корточках, достигал двух футов шести дюймов, все тело покрывала длиннейшая, густая, рыжевато-коричневая шерсть. Ходил он по-собачьи, но с очень важным видом, как и подобает члену знаменитого гибралтарского гарнизона. У него живые и умные карие глаза и бледно-розовое лицо, густо усеянное веснушками. Он был попросту некрасив, и все же чем-то привлекателен. Странно, однако, что Чарлз, несмотря на свою силу, был очень робок. Сперва мы попробовали держать его вместе с другими приматами, но из этого ничего не вышло, они всячески измывались над ним. Мы перевели Чарлза в отдельную клетку и написали письмо на имя губернатора Гибралтара, где в самых трогательных выражениях обрисовали одиночное заключение Чарлза и дали понять, что он будет рад-радешенек, если ему пришлют подругу. В ответ на наше письмо нам сообщили, что вопрос о вынужденном безбрачии Чарлза рассмотрен и, учитывая исключительность случая, принято решение отправить нам обезьяну женского пола, по имени Сью. Был снаряжен еще один военный корабль, и в должное время прибыла Сью.

Естественно, Чарлз уже успел освоиться в новой клетке и считал ее своей личной территорией. Как он отнесется к появлению в его холостяцкой квартире еще одной скальной обезьяны, пусть даже самки? Мы поставили транспортную клетку, в которой прибыла Сью, рядом с его обителью и устроили смотрины. Увидев Чарлза, Сью страшно разволновалась. Она принялась громко и возбужденно болтать, он же при виде соседки изобразил на своей веснушчатой роже такое отвращение и такое презрение, что мы пали духом. Однако выбора у нас не было, и Сью пустили в клетку к Чарлзу. С радостью выскочив из своего ящика, она принялась исследовать новую обитель. До сих пор Чарлз сидел на дереве, словно происходящее его не касалось, но тут он решил, что пора показать, кто здесь хозяин. Сью даже не успела опомниться, как он соскочил вниз, бросился на нее, укусил в плечо, дернул за волосы и выдал такую оплеуху, что она полетела кувырком в угол клетки. А через секунду Чарлз уже опять сидел на ветке и, тихо ворча себе под нос, удовлетворенно озирался по сторонам. Мы поспешили поставить в клетку два блюда с фруктами. Чарлз спустился и с видом гурмана стал перебирать угощение. Сью следила за ним голодным взглядом, но, когда по щекам Чарлза потек виноградный сок, не выдержала, робко пододвинулась, взяла виноградинку и, опасаясь нового нападения, торопливо сунула ее в рот. Однако Чарлз только строго посмотрел на нее из-под насупленных бровей. Осмелев, она подалась вперед и схватила целую горсть ягод. Через несколько минут оба преспокойно ели из одного блюда. Мы с облегчением вздохнули. Час спустя, проходя мимо, я увидел, что Чарлз, зажмурив глаза, с блаженной физиономией лежит на спине, а Сью сосредоточенно ищет у него в шерсти. Видимо, он в первую минуту осадил ее лишь затем, чтобы она хорошенько усвоила, что это его клетка и пусть признает его власть, если собирается тут жить.

Иногда пару для своего питомца приобретаешь самым неожиданным путем. Так было с Флауэ, очень миловидной самкой североамериканского скунса. Флауэ прибыла к нам тоненькой, грациозной и совсем ручной. К сожалению, на свете для нее было всего лишь два стоящих занятия: есть и спать. В конце концов она так располнела, что буквально стала круглой. Попробовали посадить ее на диету – не помогло. Мы встревожились. Ведь чрезмерная тучность так же легко может погубить животное, как голодание. Ясно, что Флауэ необходим моцион, и не менее ясно, что сама она никогда не раскачается. Мы решили приобрести ей супруга. Но, как нарочно, в это время ни один торговец не мог предложить нам скунса, и Флауэ продолжала предаваться лени.

Однажды нам с Джеки понадобилось съездить по делам в Лондон. У нас было немного времени в запасе, и мы решили идти по улице пешком. Обогнули один угол, и вдруг нам навстречу маленький человек в зеленой ливрее с латунными пуговицами и с шимпанзенком на руках. Ливрея – и обезьяна! От такого странного сочетания мы в первый миг просто опешили, но, когда человечек подошел ближе, я опомнился и остановил его.