Константин Сергиенко - Кеес Адмирал Тюльпанов

– Вот там на горизонте Дельфт, – сказал Брунинк.

И вправду виднелись синеватые острые очертания, какой-то неясный блеск, колыхание.

– А в ту сторону Дордрехт. Зимой в ясный день можно и Лейден увидеть в хорошую подзорную трубу. И Лейден, и Гаагу.

Брунинк нацелил трубу в сторону Мааса.

– Так… – пробормотал он. – Работают.

Смотрели в трубу и мы. Ох и чудная штука, скажу я вам! Просто волшебная. Смотришь без неё и почти ничего не видишь, только зелень полей и блестящую ленту реки. А потом прикладываешь к глазам эту трубку и сразу различаешь не то что людей, а даже мелочь всякую, например, собаку.

Пока Брунинк что-то отмечал на карте, мы с Караколем всё хорошо разглядели. В нескольких местах вдоль Мааса и Исселя шло разрушение плотин. Люди работали лопатами, кирками, ломами. Задача у них не из легких. Плотины строятся крепко. В дело идут большие камни, сваи, обитые железом, известь, щебеика. Попробуйте продолбить громадину вышиной с два дома и шириной шагов в пятьдесят. Это ещё что! Бывают плотины по сто шагов в поперечнике!

Но ломать – не строить. В некоторых местах уже намечались провалы. А вода, казалось, так и ждёт, чтобы ей дали волю. Ведь поля и луга за дамбами лежат ниже её зеркала.

В одном месте, около небольшой деревеньки, я разглядел кавалькаду всадников. Брунинк тоже посмотрел и сказал:

– Это Молчаливый. Целый день на ногах, да ещё после болезни…

Брунинк долго ещё смотрел в подзорную трубу. Потом он делал отметки на карте и объяснял:

– Откроем шлюзы в Схидаме и в самом городе. Если всё будет хорошо, вода быстро пойдёт вперед. Гёзы на судах двинутся к Лейдену. Но на пути ещё несколько дамб. Они расположены кругами. Испанцы, конечно, поставят на них заслоны. Задача – сбрасывать их, ломать проходы в плотинах и так до самого Лейдена. Половину сделает море, половину наше оружие.

Мне не хотелось уходить с колокольни Грооте Керк. Конечно, я всегда хотел быть моряком. Не раз я стоял на носу судна и смотрел вдаль с замирающим сердцем. А теперь, не побоюсь вам сказать, что мысль, почти сумасшедшая, мелькнула у меня в голове. Почему бы вот так не стоять на носу корабля, но уже воздушного, чтобы сердце замирало ещё больше и голова кружилась, а вся Голландия – нет, весь мир проплывал под тобой, только ветер в лицо!..

Неужели не будет никогда капитанов синего неба?

За два дня в роттердамской гавани прибавилось много судов. Их тащили на буксире аж из Флиссингена, что в Зеландии, или из мест поближе. Всё это были плоскодонные барки, дощаники, лодки. На них зеландские гёзы пойдут на испанцев.

В некоторых местах дамбы почти прорыли, но для воды этого недостаточно, к тому же пока закрыты шлюзы. А нам нужно поскорей выходить из Роттердама. Брунинк уже написал для нас бумагу и поставил личную печать Молчаливого, В этой бумаге говорилось, что принц Оранский просит жителей деревень Схиланда приготовиться к наводнению. В конце стояли слова, известные каждому голландцу: «Лучше потопить землю, чем потерять землю!»

И вот я решил созвать тюльпанов, поразмыслить, как и что. Не могу вам сказать, что с нашим военным братством всё обстояло хорошо. Во-первых, Лис до сих пор не вступал в тюльпаны и считал себя Стрекозиным Маршалом. Во-вторых, не было никаких военных учений, перекличек и всякого такого, что принято среди военных. Не все называли меня адмиралом, только Лис. А тот, как я уже говорил, в тюльпаны не записался.

Стало быть, почти ничего военного в нашем братстве и не было. Это меня огорчало, а просто друзьями мне быть не хотелось.

Так вот я позвал тюльпанов, Лиса, конечно. Мы долго гомонили, в конце концов решили так. Я с Караколем отправлюсь по деревням. Лис, Эле и Пьер останутся в Роттердаме и разыщут Версту. Очень мы надеялись, что этот Верста займется Слимброком.

Кстати, поясню, что Верста – не имя, как я сначала понял, а прозвище. По-русски так называют очень длинного человека.

В конце нашего сбора я сказал, что, может, пора распустить тюльпанов? Может, пришло время снять меня с должности адмирала, раз некоторые об этом совсем позабыли? Но все закричали, что несогласны. А Лис произнёс пламенную речь, в которой сказал, что и сам мечтает быть тюльпаном, а после защиты жуков-короедов в суде немецкого городка, может, расстанется с должностью Стрекозиного Маршала и тогда прямо к нам.

В общем, немного меня успокоили.

На следующее утро мы с Караколем вышли из Роттердама. План был такой: пойдём прямо на Лейден до деревни Зутервуде. Будем заходить на каждую ферму, что по дороге. На этом отрезке испанцев, как нам сказали, немного. Только в крупных поселках. А вот после Зутервуде стоят уже крупные части, туда не советовали соваться.

На весь этот путь, учитывая зигзаги по деревням, думали затратить денька три. Примерно в такой срок и ждал нас назад Брунинк. Прощаясь, он между прочим сказал:

– Хорошо бы, вы всё рассмотрели по дороге. Где сколько испанцев, какие части. Не упускайте ни одной мелочи, пушки считайте, даже мушкеты.

И вот мы в дороге. Жара невыносимая! Караколь через каждые сто шагов мочит лицо и шею в канаве. Он говорит:

– Как думаешь, Кеес, зачем нас послали?

– Как, – говорю, – зачем? Ясно зачем, в бумаге написано.

– Ну, а кроме бумаги?

– А кроме бумаги, считать испанские пушки.

– Так вот, за этим нас и послали.

– Не только за этим. Главное – предупредить буров о наводнении. Мне сам Молчаливый сказал.

– Послушай, – сказал Караколь, – сколько дней прошло, как начали разрушать дамбы?

– Три дня.

– А когда кончился Кермис, на который съезжаются люди со всего Схиланда?

– Два дня назад.

– Так неужели ты думаешь, что жители всех деревень, включая и Зутервуде, где мы поворачиваем назад, уже не знают о наводнении? Ведь многие из них были в Роттердаме на Кермисе и видели, как делают проходы в плотинах.

Я остановился как вкопанный. Такая мысль в голову не приходила. В самом деле! Тогда зачем же нас послали, да ещё дали бумагу с печатью?

– Эх, адмирал! – говорит Караколь. – Не научился ты ещё разбираться в некоторых делах. Бумага только видимость. Ведь мы идём в места, занятые испанцами. Представь себе, нас схватят. А тут бумага: оказывается, мы всего-навсего благородно предупреждаем жителей о наводнении. Заметь, Кеес, не только жителей, но и самих испанцев. Возможно, Молчаливый надеется, что при угрозе испанцы без боя оставят позиции. Так сказать, нагоняет страха. Но главное, как я уже говорил, – это пушки. Пушки, испанские гарнизоны. Гёзам нужно точно знать, где и что их ожидает…

– Так почему же нам просто не сказали? На это Караколь внушительно ответил:

– Мы, Кеес, с тобой ещё не такие важные птицы, чтобы принц с нами просто разговаривал. Он, может, таких, как мы, по сто человек в день принимает и всем даёт поручения. Есть у него время рассказывать тонкости!