Анна Устинова - Загадка красных гранатов

Добежав до класса, Иван просунул голову в дверь.

– Ольга Борисовна, можно войти?

– Опаздываешь, Холмский, – откликнулась молодая классная руководительница восьмого «А».

– Извините, так получилось, Екатерина Дмитриевна внизу задержала, – нахально заявил Иван.

– Интересно, по какому поводу? – кинула на него ехидный взгляд классная.

– По поводу моей бубушки, – не стал скрывать Пуаро. – Ее положили в больницу, а Екатерина Дмитриевна забеспокоилась. «Господи, – про себя добавил он. – Что-то у меня сегодня все к бабушке сводится. Она, наверное, бедная, там в больнице совсем изыкалась. Надеюсь, ей от этого хуже не станет».

– Ну, раз так, тогда садись, – явно смутилась Ольга Борисовна.

Иван плюхнулся на свое место рядом с Павлом.

– Пуаро, ты выкручиваешься, или действительно бабка в больнице? – немедленно осведомился он.

– Действительно, – прошептал тот. – От тебя как раз шел, а ее увезли.

– А что с ней? – поинтересовались сидевшие по другую сторону от него Марго и Варвара. Парты в кабинете литературы были расставлены не рядами, а подковой, в центре которой стоял стол Ольги Борисовны.

– Сердце после гриппа, – Ивану уже надоело объяснять всем одно и то же.

В черных глазах Марго блеснула тревога, а ангелоподобная голубоглазая Варя, тряхнув головой, увенчанной золотистыми кудрями, хмыкнула:

– По-моему, ты не совсем точен. Не осложнение от гриппа, а осложнение от Вани.

Иван сердито ответил:

– А по-моему, твои шуточки сейчас неуместны.

– Ваня, – Варвара всплеснула руками. – Никто не шутит. Я совершенно серьезно.

– Тем более… – начал было Иван, но тут вмешалась Ольга Борисовна:

– Ребята, ребята, у вас все-таки урок литературы. Конечно, у Холмского дома ужасное происшествие, но давайте не отвлекаться.

– Давайте, – легко согласилась Варя, ибо сама уже поняла, что немного переборщила.

Урок пошел своим чередом. А на перемене к Ивану подлетел длинный тощий Муму и, конечно же, задал все тот же вопрос:

– У тебя действительно бабка в больницу попала?

– Нет, знаешь, я так шучу, – огрызнулся Иван.

– Я серьезно, а ты, – обиделся Муму.

– Ваня, надеюсь, ты уже привык, что наш Мумушечка всегда серьезно говорит глупости, – не удержалась Варвара от очередного выпада.

– Почему глупости? – взорвался Муму. – Я, может, хочу Ивану помочь. Совет добрый дать.

– Ваня, не слушай его добрых советов! – Варя с трагическим видом схватилась за голову. – Они вредны для здоровья.

– Так сказать, Панова предупреждает, – засмеялся Луна. – Советы Муму опасны для вашего здоровья.

– Очень умно, – набычился Герасим. И, делая вид, что ему все равно, пусть отпускают свои дурацкие шуточки, вновь обратился к Ивану: – Так что там с твоей бабушкой?

Холмскому стало ясно, что без ответа Муму от него не отвяжется. И он с видом мученика повторил уже заученное:

– Сердце и грипп. Осложнение.

Худое, скуластое лицо Каменного Муму приняло тревожное выражение.

– Учти, Иван, – многозначительно изрек он. – Я слышал, что на Москву надвигается очень опасная эпидемия респираторной вирусной инфекции. Мой дедушка даже Арчибальда на всякий случай привил.

– Арчибальда-то зачем? – искренне удивился Иван.

Карликовый пинчер со звучным именем Арчибальд принадлежал дедушке Герасима – Льву Львовичу, который носился с ним как с маленьким ребенком. Например, по мнению Льва Львовича, Арчибальду было вредно ходить лапами по «экологически грязному» московскому асфальту и дышать «стелющимися по земле выхлопными газами». Поэтому бедного карликового пинчера выгуливали в специальной сумке, которую выгуливающее лицо вешало себе на шею. А для всех прочих дел, которые другие собаки совершают во время прогулок, Арчибальду купили кошачий туалет с наполнителем.

– На фига его прививать? – продолжал Иван.

– Дед говорит, мы носим Арчибальда на руках, все вокруг на него дышат, чихают и кашляют. Значит, он может заразиться, – с важным и совершенно серьезным видом растолковал Муму.

– Собаки, Герочка, человеческими болезнями не заражаются, – мигом начала спорить Варвара.

– Темнота ты, Панова! – с обличительным пафосом воскликнул Муму. – К твоему сведению, животные болеют очень многими человеческими болезнями.

Судя по его виду, он собирался произнести длинную и содержательную речь, однако звонок ему помешал.

Показав Герасиму язык, Варя первой скрылась в дверях класса.

На большой перемене с Иваном произошла весьма странная история. Они с Герасимом, Павлом и еще одним другом и одноклассником Сеней Баскаковым отправились в столовую. Марго и Варвара отчего-то наотрез отказались составить им компанию, объявив, что у них возникли срочные и неотложные дела.

– Очень подозрительно, – тут же стал ворчать мнительный Герасим. – Помяните мое слово: это они против нас что-то затеяли.

– Лечиться тебе, Герка, надо, – хохотнул Баскаков. – Женщин не знаешь? У нас в классе сейчас поветрие. Все худеют. Вот и Варька с Марго наверняка тоже решили.

– Держи карман шире, – уперся Каменное Муму. – У тебя, Баск, хромает элементарная логика. Зачем, спрашивается, худеть людям, которые и так худые?

– Это они для тебя худые, – не уступал Сеня. – А себе, возможно, кажутся толстыми. И вообще, ребята, чего брать в голову всякую ерунду? Лучше дунем скорей в столовую, пока там очередь до дверей не выстроилась. А то я жутко голодный.

– И все-таки они что-то замышляют, – Герасим всегда в спорах оставлял последнее слово за собой.

В столовой четверо друзей оккупировали с помощью собственных сумок свободный столик, а затем ринулись на штурм очереди.

Вернувшись с подносами, нагруженными всякой всячиной, они начали с удовольствием есть.

Утолив первый голод, Герасим вновь самым что ни на есть зануднейшим голосом сказал:

– Нет, все-таки я вам точно говорю: Варвара с Марго против нас замышляют какую-то пакость. Иначе они пошли бы с нами в столовую.

– Заткнись, Муму, – лениво бросил Луна. – На нервы действуешь, а от этого пищеварение, между прочим, портится.

– Я-то заткнусь, – оскорбленно откликнулся Герасим. – А вот вы потом пожалеете, что вовремя мер не приняли.

– Ох! Ох! Ох! – затрясся, словно в припадке, Сеня Баскаков. – Как ты нас напугал! Как мне страшно.

И он изобразил жуткие конвульсии, очень смахивающие на пляску святого Витта.

– Смейся, смейся, – еще более мрачным и занудным голосом произнес Герасим. – Только учтите: когда объединяются две особы женского пола, это очень опасно.

– Муму, ты чего, совсем? – Иван покрутил пальцем у виска. – Где же они, по-твоему, объединяются?

– Он еще спрашивает! – Герасим простер к Пуаро руку. – А их отсутствие тут – это, по-твоему, не доказательство факта объединения?