Анна Устинова - Загадка назойливых звонков

– Ну да! – поддержал брата Сашок. – Слесарь тебе сегодня сделает, а через месяц опять прорвет. Ему важно, чтобы ты его вызывал почаще и деньги выкладывал.

– Вот именно! – заметив, что Вальтер колеблется, усилил натиск Лешка. – А если мы с Сашком сделаем, то все четко будет.

– Вы помрете, а внуки твои будут пользоваться, – заверил Сашок.

Вальтер задумался. Во-первых, его с самого раннего детства приучали беречь деньги. Слесарю придется платить. Да и не факт, что он скоро появится. А братья Пашковы, насколько он, Вальтер, понял, намерены устранить аварию очень быстро и совершенно бесплатно. Кроме того, господин Шульц очень поощрял в сыне трудолюбие. Если Вальтеру удавалось сделать в доме что-нибудь, что требовало вмешательства специалиста, отец платил ему ровно ту сумму, которую пришлось бы истратить на наемную рабочую силу. Быстро прикинув, сколько будет стоить визит слесаря, Вальтер решил, что ему эти деньги совсем не повредят. Поэтому крикнув: «Гут! Ключи айн момент!», – он бросился вниз и извлек из кладовки отца набор инструментов.

Выбрав подходящий ключ, Лешка распорядился:

– Сашок, стой рядом и придержи трубу.

– Это мы можем, – схватился за трубу младший брат.

– Не боись, бабуся, починим, – вставил Вальтер любимое Лешкино выражение.

– Правильно, – поддержал его тот. – А ты, слесаря, слесаря.

С этими словами Лешка, подогнав ключ под муфту, попытался ее затянуть. Муфта не поддалась.

– Во, слабак. Давай, я, – засуетился Сашок.

Он хотел вырвать у Лешки ключ. Тот, отпихнув брата, надавил на муфту сильнее. Дальше события развивались стремительно.

Муфта отлетела. Труба распалась на две половинки. Вода, хлынув щедрым потоком, быстренько превратила ванную комнату Шульцев в подобие бассейна и стремительно бросилась завоевывать новые пространства и дали.

– Где у вас кран? – хором взвыли братья.

Совершенно ошалевший Вальтер шагнул в глубоководную ванную комнату и любезно указал на кран над раковиной.

– Я говорю, кран, который… – и он покрутил перед носом Вальтера рукой. – Понимаешь? Крутить! Крутить!

– Понимайт!

Вальтер поглядел на ребят каким-то осоловелым взором и удалился. Мгновение спустя он прибыл обратно с огромным пылесосом для мокрой уборки. Включив его в сеть, Вальтер начал с упорством, достойным лучшего применения, всасывать воду. Лешка подскочил к розетке и выдернул шнур.

– Все-таки, Вальтер, ты точно отморозок, – не удержался от критики он. – Вы чего, физику в школе не учите? Разве можно среди такой сырости электроприборы включать. Ведь током убьет.

Но Вальтер уже пребывал в полном шоке. Он потряс головой и вновь попытался включить пылесос.

– Сашок, ты держи его, – обратился к братану Лешка. – Иначе он точно этим пылесосом себя угрохает. А я побежал вентиль искать.

– Может, сперва ведерками поработаем? – выдвинул контрпредложение Сашок. – Вон сколько всего налилось.

– С таким же успехом их реку Дунай ведерком можно вычерпать, – поглядел на все прибывающую из трубы воду Лешка. – Ладно, я побежал.

Он достиг нижнего этажа. Там тоже нельзя сказать, чтобы было сухо. А главное, сверху капало. Лешка тогда еще про себя отметил: «Похоже на проливной дождь».

Вентиль в конце концов обнаружился в подвале. Лешка перекрыл воду. Правда, случилось это несколько поздновато. «Надо было, конечно, сперва вентиль найти, а потом уже муфту подворачивать», – охватило запоздалое раскаяние мальчика.

Когда Пашковы-старшие и Шульцы-старшие вернулись домой, по всему первому этажу плавали самые разнообразные предметы. Лешка с Сашком все еще не теряли надежды справиться со строптивой трубой. А Вальтер, приговаривая: «Ничьего, перезимуем, мой папаша сибирьяк!» – вычерпывал ведром воду.

Денег ему господин Шульц за ремонт трубы не заплатил. Зато оказался настолько великодушен, что ни в чем не упрекнул братьев Пашковых. Правда, когда Пашков-старший перед отъездом пригласил Вальтера приехать на следующее лето к ним в гости, Шульцы-старшие в один голос воскликнули, что их сыну, пожалуй, еще рановато предпринимать столь далекое путешествие. На том дело и кончилось.

Два дня назад, первого сентября, Лешка рассказал эту историю Компании с Большой Спасской, добавив, что вообще-то у них с Сашком все было четко рассчитано. Только вот трубы в Австрии какие-то не такие.

Лешку редко обескураживали неудачи. Он любил повторять, что не ошибается только тот, кто ничего не делает. Поэтому, потерпев очередной крах, тут же начинал вынашивать какой-нибудь новый замысел.

Правда, у пятерых юных детективов отношения с Лешкой сложились достаточно гладкие. Так вышло, что он принял участие в нескольких последних расследованиях. И действия его были вполне разумны. Во всяком случае, без Лешки Компания с Большой Спасской нипочем не распутала бы дела, которым занималась перед летними каникулами. Словом, Пашков давно уже стал полноправным членом их команды. И даже время от времени пытался под разными предлогами внедрить в нее братана Сашка, но ребята решительно противились. Одного Лешку они могли при случае контролировать. Вдвоем братья Пашковы становились неуправляемыми, и тогда жди любых неприятностей. Вплоть до катастроф. Поэтому ребята на все Лешкины ходатайства по поводу брата категорически отвечали: «Никакого Сашка!»

Сейчас, стоя возле школы, Лешка с большим интересом смотрел на Таню. Он шестым чувством определил, что у Компании с Большой Спасской вновь назревает расследование. Это было как нельзя более кстати. Несмотря на происшествие с водопроводом и еще несколько более или менее острых эпизодов, венские каникулы показались Пашкову чересчур пресными. Теперь душа его жаждала настоящей встряски. Вот почему, едва услыхав о таинственных телефонных звонках, Лешка весь подобрался, словно хороший охотничий пес перед решительным броском на дичь, и быстро проговорил:

– Ну-ка, Танька, еще раз и во всех подробностях!

Девочка уже раскрыла рот, но тут к ним приблизилась Моя Длина.

– Привет, мальчики-девочки! – игриво помахала она рукой. – О чем грустим?

Моей Длиной ребята называли пухлую блондинку Машу Школьникову. Она уже четыре года подряд была безумно влюблена в их классного руководителя Андрея Станиславовича. И старалась в те дни, когда он вел историю, одеваться особенно экстравагантно. Дошло до того, что однажды она пришла в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.

– Ну ты, Машка, даешь! – вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. – Все прямо наружу. Отпад!