Дмитрий Емец - Золото скифов

Рита смутилась и спрятала руки за спину. Она была девочка культурная и просто так бумажки бросать не любила. Вечно сворачивала их и искала, куда затолкать.

Гавриловы прошли мимо фасада музея и, просочившись между громадных бетонных клумб, отгораживающих пешеходную улицу от остального города, свернули в свой переулок. Здесь было уже тихо. Всего десяток шагов – и ты уже в какой-то другой реальности. Газоны с каменными плитами и скифскими бабами, заросшие сухой высокой травой. Сырые, в точках мха, стены доходных домов с арками. Ржавые, с редкими пиками, ворота. Можно убрать припаркованные машины, пустить статистов – караима, ведущего навьюченного ослика; греческого моряка, воркующим голубем прохаживающегося вокруг скромной молочницы; двух раввинов, оживленно ведущих богословский спор; барышню, трясущуюся по брусчатке на велосипеде балтийского завода, – и декорации готовы. Можно снимать исторический фильм.

Саша и Костя начали вдруг толкаться, и оба покраснели как свекла. Не втиснись между ними Алёна, они бы подрались.

– Эй, мелочь, брек! Вообразите: они спорили, кто круче – Маугли или Тарзан! – крикнула Алёна.

– Осторожно! – воскликнула мама.

Гавриловы прижались к стене. Из примыкавшего к музею общего двора, где и был их закуток с отдельным садиком, озираясь, вышли двое мужчин. Один был тощий, с жилистыми руками, до плеч покрытыми татуировками, а другой – мрачный, мощный, с большим животом. Этот второй шел опустив голову и пряча лицо, однако огромной черной бороды было не скрыть.

«Карабас-Барабас!» – прошептала Алёна, потому что он был действительно очень похож.

– Ой, я этого бородатого знаю! Это Бугайло – хозяин такой большой гостиницы! У него еще джип громадный! А этот второй, с татуировками, его водитель! – сообщила Катя, когда странная парочка удалилась.

– Интересно, что они в нашем дворе делали, – забеспокоилась Алёна и кинулась проверять, на месте ли ее самокат.

Между двумя пристройками еще с докторских времен существовал узкий проход, который называли ничейным закутком. Вёл этот проход к живописному сараю с двумя деревянными дверями такой степени ветхости, что художники вечно кидались их зарисовывать.

В ничейном закутке сегодняшние жители бывших номеров хранили свои велосипеды и детские коляски. Алёна держала там свой любимый самокат с надувными колёсами. Надувные колеса – вещь капризная. Приходится постоянно заклеивать в камерах дырки. Зато можно взлетать на бровки, гонять по мостовой и не трястись по неважному асфальту. Широкие надувные колеса всё вытерпят.

Самокат был на месте. Зато Саша стал вопить, что пропала его ковырялка. Ковырялка была куском железной трубы, прежде служившей ножкой для шашлычницы. Мощности ковырялка была необыкновенной. Саша и Костя взламывали ею трухлявые пни, выискивая в них личинки жуков.

– А-а-а! – кричал Саша, повсюду заглядывая в поисках ковырялки. – А-а-а! Я говорил, что надо ее домой взять? Говорил! А вы! А-а-а! Я до конца жизни вам этого не прощу!

– Перестань вопить мне в ухо – или твоя жизнь оборвется прямо сейчас! Кому могла понадобиться дурацкая труба? – строго сказала Катя.

Саша успокоился, только вспомнив, что ему надо срочно нарезать шиповника для колючих палочников. Поблизости шиповник рос только в одном месте: на огороженном участке возле самых ворот. Этот крохотный садик принадлежал молодой женщине по имени Кристина.

Кристина – высокая, худая, всегда ходила в длинном шелковом шарфе. Личность она была в высшей степени таинственная и необщительная. Чем она занималась, никто не знал. Почти каждый вечер Кристина куда-то удалялась, волоча за собой большой самодельный ящик, обкрученный рыболовной сетью и декорированный как пиратский сундук. Изначально ящик был на маленьких колесиках, но потом его переставили на колеса от детского велосипеда. Возвращалась домой Кристина не раньше двух-трех часов ночи. Днем же или спала, или бродила по двору, кутаясь в плед и выискивая места с ярким солнцем. Обнаружив такое место, она ставила складной стул и сидела, прихлебывая горячий чай.

У Кристины было двое детей. Девятилетний сын Алёша и пятилетняя дочка Варя. Тихая, робкая Варя говорила всегда шепотом. Просто стояла в сторонке и шевелила губами. Собеседник слышал непонятное шуршание и понимал, что его о чем-то спрашивали, только минут через десять, когда Варя уже ушла и отвечать было некому.

Алёша был круглый смуглый мальчик, не толстый, но точно литой. Весь день он сидел во дворике и или что-то выпиливал, или разбирал старые механизмы. Варя постоянно находилась с ним рядом и о чем-то тихо его спрашивала, а он так же тихо ей отвечал. Гавриловы не понимали, как такое возможно, что поблизости двое детей, а их не слышно и не видно. Учился Алёша неважно, в чтении тоже не был замечен, но когда мама Гаврилова увидела макет городского театра, который он выпилил лобзиком просто на глаз, абсолютно никем не побуждаемый, то как человек творческий восхитилась и заявила, что мальчика надо взять себе. Это не мальчик, а сокровище!

Саша и Костя ползли вдоль забора, подбираясь к усыпанному цветами шиповнику. Они знали, что Кристина его бережет и не собирается делиться им с колючими палочниками. Кристина никогда не ругалась, не кричала, но бесшумно, как удав, подкрадывалась к расшалившимся детям Гавриловым, выкидывала вперед палец и начинала сильно им дергать, точно стреляла в них из невидимого пулемета.

Если бы Кристина вопила, Саша и Костя боялись бы ее меньше, а тут сухая, подкрадывающаяся фигура в черном платье, зловещее молчание и лишь палец трясется в воздухе.

– Она колдунья! – утверждала Алёна. – Я видела, как она предметы глазами перемещает! Смотрит на что-нибудь, а оно шевелиться начинает!

– Это не колдовство, – спорил Саша. – Это левитация!

– Да-а? А этот ее сундук? Как-то она его открыла, а я случайно мимо проходила! Она меня увидела и захлопнула его так резко, словно чего-то испугалась.

Костя и Саша прокрались к садику Кристины и затаились между столбиком давно исчезнувших ворот и ржавой сеткой участка, огораживающей садик другого соседа – Адама Тарасюка.

Этот Адам Тарасюк был личностью уникальной. Маленького роста, но широкий в плечах и мощный в груди, он походил на гнома и обладал феноменальной физической силой. Когда-то давно Тарасюк приехал в Крым с Волыни и работал учителем физкультуры в школе, в которой учились дети Гавриловых. Петя утверждал, что в школе о нем ходят легенды. Говорили, что он может подтянуться на одной руке и что однажды, рассердившись на ученика, Тарасюк перекинул его через волейбольную сетку прямо на гимнастические маты.