Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №02/2011

Важный аспект реформ – это продуманная система обратной связи общества и государства. Что имеется в виду? Я хотел бы подчеркнуть, что были созданы новые институты. Это земская и городская реформы, вводившие самоуправление, судебная реформа, которая позволяла разрешать конфликты на бессословной основе: были отменены сословные суды, предполагавшие различие критериев оценок действий представителей тех или иных социальных групп. Военная реформа, изменившая армию также на бессословной основе, поскольку призыв стал осуществляться изо всех социальных слоев. Был создан механизм разрешения конфликтов правовыми методами. Здесь следует указать на местное самоуправление, состязательность правосудия, адвокатуру, институт мировых посредников, который активно действовал при составлении уставных грамот. Данный институт был особенно важен, поскольку крестьяне были неграмотны, мировыми посредниками являлись в основном представители правящего класса, дворянства, но общую тональность в публичной сфере задавали прежде всего представители дворянской интеллигенции (как, например, Лев Толстой). Эти преобразования включали такой важный элемент как просвещение общества – его открытость новым стандартам образования (университетская реформа), политической культуры («гласность») и внешним заимствованиям (европеизация и расширение культурного обмена по всем направлениям). В целом это была именно «эпоха великих Реформ» с радикальным изменением сознания общества (7).

Создание единого штаба реформ – это то, что отличает научную концепцию реформ от ненаучной, от импровизации. Здесь очень большое значение имели редакционные комиссии. Первоначально их было две, потом они были соединены в одну. Причем в основу создания редакционных комиссий был положен смешанный принцип: в одной – преобладали администраторы, в другой – представители гражданского общества: юристы, аграрники, социологи и другие ученые того времени. Этот штаб реформ – редакционные комиссии под руководством Я.И. Ростовцева, активно осуществляли сбор и анализ информации, разрабатывали положения Великой реформы, проводили мониторинг политической ситуации, что было очень важно в нестабильной ситуации, обеспечивали единство воли и планомерность осуществления целей реформы. В конечном счете в ходе реформ был достигнут компромисс между основными социальными силами того времени, участвовавшими в процессе преобразований: дворянством, просвещенной бюрократией и либеральной интеллигенцией (8; 9). Реформы теоретически открывали путь выхода из авторитарной политической системы абсолютистского государства, – сначала в виде осторожного включения элементов народного представительства в самодержавный строй, затем движения к дуалистической монархии в ограниченных конституционных формах и, наконец, возможно, к парламентской монархии или республике (11).

В целом, таким образом, Великая реформа – это едва ли не единственный в истории России, пример успешной демократической модернизации традиционного общества, осуществляемой правовым путем, по плану, в соответствии с первоначальным замыслом и установленными сроками, а главное – с сохранением права собственности, социального консенсуса и правовой преемственности.

Современная наука едина в констатации огромного социального значения Великой реформы и последующих реформ 60-х годов XIX в., реформ С.Ю. Витте и П.А. Столыпина начала XX в. как продолжения логики Великих реформ. Это была, на мой взгляд, полноценная альтернатива аграрной революции в таких странах, как Россия, Китай, Мексика, других странах в XX в. И, конечно, это была альтернатива последующим неправовым формам решения аграрного вопроса эсерами и большевиками, вообще леворадикальными партиями, – в виде утопической идеи «черного передела» (т.е. стремления «отнять и поделить землю поровну»), либо в виде так называемой «социалистической национализации», которая означала безвозмездное отчуждение земли у собственников, введение государственной собственности на землю и возрождение деспотических форм государственной власти – в ходе, например, коллективизации 1928–1933 гг., а также попыток Коминтерна распространить эту экстенсивную форму на другие модернизирующиеся общества (14). Этот момент важно подчеркнуть, поскольку деятельность Коминтерна играла огромную роль, а ее последствия сказываются до настоящего времени в виде распространения мифа о возможности уравнительного распределения земли, реализации коллективистских представлений о справедливости, отрицании индивидуального творческого начала и многих других негативных явлений. Повсюду эти эксперименты вели к ретрадиционализации общества, т.е. к отказу от гражданского общества и правового государства, и, по существу, потерпели провал, как показывает опыт таких современных государств, как Китай, Вьетнам, другие страны Азии, Латинской Америки, да и всего мира. После различных аграрно-коммунистических экспериментов все они пришли к отрицанию уравнительно-коллективистских форм аграрного мышления, признанию рыночных отношений конкуренции в аграрном секторе экономики, важности индивидуального трудового вклада и необходимости дифференциации форм собственности (в виде современных форм кооперации индивидуальных производителей, длительной семейной аренды или частной собственности на землю).

Выход из ситуации аграрного кризиса в XX в. состоял в разрешении конфликта традиционалистских представлений крестьян о справедливости (уравнительном равенстве в распределении земли) и позитивного права, отражающего представления государственной власти о рациональном и эффективном использовании земли в коммерческом обороте. Преодоление этого правового дуализма (выражавшегося в параллельном существовании обычного крестьянского права и официально санкционированного частного права) было возможно в авторитарных и демократических формах. В одной группе стран выход усматривался в переходе к авторитарной модернизации или реализации бонапартистской концепции реформ – соединения жесткой власти с гарантиями прав собственности. Здесь я хотел бы указать на примеры Наполеона III, Бисмарка, Столыпина в России. В этом контексте определенный интерес представляет также ленинский нэп, который, не отказываясь формально от декларированных коммунистических принципов, по существу, означал отход (пусть и тактический) от них в пользу рыночного стимулирования аграрных отношений. Этот вектор характеризует реформы Кемаля Ататюрка в Турции, Чан Кайши в Китае, В. Каррансы в Мексике и других реформаторов, действовавших в рамках бонапартистской парадигмы. Несмотря на авторитаризм данных режимов, принципиальное отличие этих реформ от коммунистических состояло в том, что они сохраняли частную собственность и обеспечивали правовую преемственность отношений собственности на землю. Более стабильных результатов удалось добиться в ходе аграрных реформ на правовой основе при активной поддержке государства в таких странах, как послевоенная Япония, Индия, ряд стран Латинской Америки ХХ в., когда сохранялись права собственности с одновременным перераспределением имущества, т.е. земельного ресурса, путем выкупа земли государством и передачи этой земли крестьянам-фермерам, – модель, которая предлагалась в России партией кадетов. Но по существу эта модель повсюду была продолжением логики Великих реформ и, отчасти, развивавших их столыпинских аграрных реформ.