Сергей Патрушев - Политическая наука №3/2011 г. Современная политическая социология

Поскольку властные отношения пронизывают все основные сферы городской жизни, спектр проблем, заслуживающих специального исследования, очень широк. По сути, любые значимые действия и отношения между акторами городской политики могут рассматриваться в качестве проблемного поля исследования. С этой точки зрения проблематика власти в городских сообществах фактически тождественна проблематике всей городской политики. Однако ядром изучения городской политики выступают наиболее общие проекты и модели исследования, касающиеся распределения власти в целом и ориентированные на анализ и объяснение важнейших характеристик властных отношений 6 6 Показательными для уяснения места и роли «собственно властной проблематики» в общем контексте исследования городской политики являются два издания «Теорий городской политики» [Theories of urban politics, 1995; Theories of urban politics, 2009], где собственно теориям власти и моделям эмпирического исследования власти в городских сообществах посвящены отдельные разделы; в других разделах рассматриваются институциональная структура местной власти, участие граждан в политике, городские общественные движения, состояние демократии и др. .

Проблематика исследований власти в городских сообществах, с одной стороны, относительно стабильна, с другой стороны, претерпевает естественный процесс эволюции, отражая развитие данной отрасли социального познания. Некоторые проблемы, оказавшиеся в центре внимания исследователей уже в самых первых эмпирических проектах, продолжают оставаться в числе приоритетных и по сей день. Другие проблемы появились позднее, при этом фокус исследовательского интереса смещался в зависимости от изменений как в методологии исследования, так и в реальных властных практиках субъектов городской политики.

В более чем полувековой истории изучения власти в городских сообществах [Ледяев, 2010, c. 23–48] сформировалось несколько основных предметных сфер и направлений исследования. Главный вопрос, на который пытались ответить все поколения исследователей власти в социальных общностях, наиболее емко сформулировал Р. Даль: «Кто правит?» [Dahl, 1961]. Центральное место этого вопроса в изучении любых форм и проявлений власти обусловлено тем, что он затрагивает наиболее важные темы для понимания и объяснения устройства социума, направляя внимание исследователей на поиск тех социальных субъектов, которые в наибольшей степени ответственны за стратегию развития, социальные приоритеты и в конечном счете благосостояние социальной общности. Ответ на него далеко не всегда очевиден. Разные интерпретации могут иметь место даже в тех случаях, когда в качестве объекта исследования выступает социум с автократической политической системой 7 7 В качестве примера можно назвать советологические концепции советской политической системы, которые отражали довольно широкий спектр различных мнений о природе власти в Советском Союзе [Holmes, 1986]. . Еще сложнее ответить на данный вопрос в отношении общностей, в которых сложились демократические институты управления. Этим во многом и обусловлен широкий спектр подходов к объяснению распределения власти в современном обществе и отдельных социальных образованиях.

Формулировки «основного вопроса о власти» несколько различаются, чаще всего терминологически. Например, А. Вилдавски предпочитает «Who Rules?» [Wildavsky, 1964, p. 3], а Т. Дай – «Who is Running?» (America) [Dye, 2002]. Разные термины используются и для обозначения субъектов власти: «лидеры общности» (community leadership), «влиятельные люди в общности» (community influentials), «клики, принимающие политические решения» («decision-making cliques»), «нотабли» («notables»), элиты («elites») и др. Но суть вопроса «кто правит?» хорошо понятна всем, кто изучает властные отношения в социальных общностях и, как правило, признает центральное место этого вопроса в исследовательской проблематике.

В свою очередь, в рамках проблемы «кто правит?» довольно четко выделяется набор взаимосвязанных, но аналитически самостоятельных вопросов.

1. Как много людей играют существенную роль в решении важнейших проблем в городских общностях? Косвенные ответы на этот вопрос были даны уже в самых первых исследованиях [Lynd R.S., Lynd H.M, 1929; 1937]. Задача выяснить, сколько людей активно и эффективно участвовали в принятии решений в городских сообществах (так предпочитали формулировать вопрос представители плюралистического направления) или имеют высокий потенциал влияния в городе (формулировка, более характерная для элитистской школы), была четко поставлена исследователями 1950–1960-х годов Ф. Хантером, Р. Далем и их последователями. Они буквально просчитывали количество «влиятельных» (элитисты) и «принимающих решения» (плюралисты) людей, которое сопоставлялось с общим числом жителей города. Результаты исследований, проведенных социологами (элитистами) и политологами (плюралистами), обнаруживали сходную картину: доля этих людей была крайне мала.

2. Из кого состоит группа наиболее влиятельных людей в городских общностях? Гипотетически ими могут быть представители самых разных групп городской общности. В реальности вариантов значительно меньше. Социологи – сторонники «стратификационной теории» (термин Н. Полсби) полагали, что доминирующие позиции в общности занимают представители высшего класса , обладающие высоким статусом, престижем, экономическими, социальными и интеллектуальными ресурсами. В исследованиях было обнаружено, что более других в категории наиболее влиятельных людей представлены бизнесмены [Hunter, 1953; Vidich, Bensman, 1958; Belknap, Smuckler, 1956, p. 73–81]. Иные гипотезы высказывались политологами. Они считали, что в плюралистической политической системе не должно быть заметного преобладания тех или иных групп . Дисперсия ресурсов власти, ориентация на участие в «своих» проблемах городской политики, изменчивость властных отношений способствуют рассредоточению власти в социуме, субъектами которой выступает достаточно широкий круг акторов, конфигурация которых меняется от проблемы к проблеме. Политологи полагали, что наиболее активными участниками политического процесса могут быть политики и чиновники в силу специфики своей профессиональной деятельности и необходимости представлять различные городские слои . Результаты эмпирических исследований плюралистов подтверждали эту гипотезу [Dahl, 1961; Banfield, 1961; Wildavsky, 1964]. Тем самым в данном аспекте проблемы «кто правит?» в 1950–1960-х годах наблюдалось довольно жесткое размежевание между различными научными школами, поддерживающее стабильно высокий интерес к нему со стороны исследователей. Острота проблемы заметно снизилась после появления теории городских политических режимов, перефокусировавшей внимание исследователей на коалиционные отношения основных акторов городской политики, которыми в большинстве случаев были бизнесмены и представители публичной власти.