Ольга Малинова - Политическая наука №1/2011 г. Этничность и политика

Различия в теоретических подходах к построению курса этнополитологии во многом отражают ситуацию, которая характерна как для отечественной этнополитологии, так и для отечественного гуманитарного знания в целом. А именно: в России до сих пор чрезвычайно сильно влияние примордиалистских (эссенциалистских, натурфилософских) подходов к пониманию природы социальных явлений, включая этничность.

Если на Западе «сдвиг к инструментализму / конструктивизму произошел после 60-х годов», то, как замечает японский исследователь Т. Уяма, «советская наука этногенеза была настолько хорошо организована и оформлена, что преодоление ее наследия до сих пор представляется проблематичным» [Уяма, 2003, с. 42–43]. Это означает, что примордиалистский подход к пониманию природы этничности продолжает доминировать, причем его разделяют сегодня уже не столько собственно этнологи, сколько многие историки, политологи, социологи, философы, лингвисты, которые в своих трудах так или иначе затрагивают проблемы этничности, национализма и культурных прав.

Концептуальные различия курсов «этнополитологии», конечно, сказались на выборе авторами ключевых проблем этнополитологического дискурса . Но все авторы уделяют значительное внимание раскрытию таких тем, как этничность и власть, этничность и государство, этничность и право. Основательно анализируются принципы этнонациональной политики, которыми руководствуются российские власти; рассматриваются политические практики этнонациональных движений в России.

Этнополитологию называют «новой» и «молодой» научной и учебной дисциплиной, подчеркивая, что ее возникновение спровоцировано так называемым «этническим парадоксом современности», «взрывом этничности», суть которых состоит в том, что в условиях глобализирующегося мира происходит актуализация этничности. Но многие отечественные исследователи связывают становление этнополитологии как дисциплины с колониальной экспансией мировых держав в Новое время. Корифеи социальной антропологии К. Леви-Стросс, Б. Малиновский, А. Радклифф-Браун, Э. Эванс-Притчард отмечали необходимость изучения механизмов управления в туземных обществах, актуальность познания особенностей политических систем, сформировавшихся в колониальных странах еще до прихода туда европейцев. Британский антрополог Э. Тейлор оценивал антропологию как «политическую науку», а его соотечественник Н. Томас впервые использовал антропологические материалы в 1908 г. для организации так называемого «косвенного» управления британскими владениями в Нигерии. В ряде британских колониальных владений даже была введена должность правительственного антрополога [Ярская-Смирнова, Романов, 2004].

Особая роль в формировании этнополитологии принадлежит не социальным антропологам и этнологам, а политическим идеологам. В числе первых этнополитических концепций, вероятно, следует назвать идею национально-культурной автономии, разработанную австрийскими социал-демократами О. Бауэром и К. Реннером еще в начале ХХ столетия [Бауэр, 2002]. Некоторые современные исследователи полагают, что именно в их работах впервые был создан концепт мультинации, который в последней трети ХХ в. стал основой этнонациональной политики в целом ряде развитых демократических государств. На наш взгляд, наиболее важную роль в становлении этнополитологии как науки сыграли масштабные политические перемены, которые стали итогом двух мировых войн, но не меньшее влияние на становление науки оказали процессы нациестроительства в бывших колониях и массовые миграции, которые во второй половине ХХ в. существенно изменили культурный облик многих стран.

Первая же серьезная попытка дать систематизированное представление об этнополитике и изложить некие принципы этнополитологии была сделана американским политологом Дж. Ротшильдом, который в 1981 г. опубликовал книгу «Этнополитика», хотя в числе основоположников называют и много других имен.

Он в общем виде описал процесс политизации этничности. В его понимании, суть этого процесса состоит в превращения этничности из сугубо психологического, культурного или социального фактора «в собственно политическую силу с целью изменения или стабилизации сложившихся в обществе конкретных систем неравенства среди этнических групп» [Rothschild, 1981, р. 2].

В названной работе, которая стала своеобразным рубежом в процессе кристаллизации этнополитологических воззрений, Родшильд предложил свою типологию полиэтнических государств, показал роль статуса этнической группы во внутриполитической жизни страны, указал, что происходящие в обществе изменения привели к политизации этнических групп и этничности, ввел эти понятия в политологический дискурс. В результате понятие этничности превратилось из сугубо культурологического в политическое, а на стыке этнологии и политологии сформировалась этнополитология.

Наиболее основательные отечественные курсы по этнополитологии строятся, исходя из высказанной Ротшильдом идеи о конвертации такого культурного явления, как этничность, в политическую силу. При этом значительная часть этнополитологов согласны, что этнополитология – это не столько теоретическая дисциплина, сколько прикладная, а потому ее методы ориентированы на конструктивно-прикладное осмысление этнополитических реалий.

В связи с этим, вероятно, следует признать важнейшей целью данной научной дисциплины не изучение деятельности государства и «правящих центральных и региональных элит», связанной «с участием в этнополитических процессах» [Ачкасов, 2005, с. 5], не анализ форм «политического самоопределения, поведения, взаимодействия этнических групп» [Кирдяшов, 2004, с. 8] и не процесс «политической социализации этносов» [Абдулатипов, 2004, с. 16], а, в первую очередь, решение принципиального вопроса о пределах политизации этничности в общегражданском пространстве современного национального государства.

Главный смысл определения пределов политизации состоит в том, чтобы проанализировать этничность как политический ресурс . При этом этничность может рассматриваться как ресурс общегосударственного значения, когда политиками берется на вооружение концепция нации-этноса, а не нации-полиса; как региональный политический ресурс, когда ведется борьба за политический статус этнической группы, отстаивается ее особое положение в территориальном сообществе; или локальный и индивидуальный политический ресурс, когда этнополитическая организация на местном уровне борется за политическое влияние и когда в конкурентной политической борьбе этническая принадлежность кандидатов на оспариваемые должности приобретает значение политического маркера.