Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №2/2012

Представляется важным, чтобы «новый» президент России понял: сомнения в легитимности результата президентских выборов и требования «честных выборов» направлены против него лично в той и только той степени, в какой он лично способствовал созданию политического режима, при котором вся политика от «а» до «я» намечается и проводится из одной точки власти, отводя сторонникам альтернативных политических стратегий и решений в лучшем случае роль статистов, в худшем – врагов и интриганов. Это неправильно по отношению к самим оппозиционерам и критикам, и еще более неправильно по отношению к той части электората, которая, вовсе не выбирая себе кумиров в лице Зюганова, Прохорова, Жириновского, Миронова (более того, понимая отсутствие у них всякой харизмы, необходимой в России первому лицу в государстве), просто глубочайшим образом разочарована тем, что ей в очередной раз показали старый, давно отрепетированный спектакль. Да, зрителями были все россияне, и многие из них хлопали в ладоши. Но это очередной аванс власти, демонстрация той самой жажды стабильности по принципу «лишь бы хуже не было». Пуще огня боится страна перемен к худшему. На таком ли фундаменте строить ей свое величие?

1. Афанасьев М. Общественно-политические условия «русского чуда» // Отечественные записки. – М., 2007. – Т. 39, № 6. – С. 213–222.

2. Бабурин С., Станкевич З. Вернуть страну народу // Независимая газета. – М., 2012. – 2 февраля. – С. 5.

3. Вебер М. Избранные произведения. – М., 1990. – 805 с.

4. Гельман В.Я. Политические партии в России: От конкуренции – к иерархии // Полис. – М., 2008. – № 5.

5. Гельман В.Я. Тупик авторитарной модернизации // Pro et contra. – М., 2009. – № 5–6. – С. 51–60.

6. Глебова И.И. Особенности эволюции государства в России: «Дворец» // Россия и современный мир. – М., 2011. – № 1. – С. 84–112.

7. Голосов Г. Электоральный авторитаризм в России // Pro et contra. – М., 2008. – Январь-февраль. – С. 22–35.

8. Гуселетов Б. Становление социал-демократических и социалистических партий стран Центральной и Восточной Европы и СНГ. – М., 2011. – 162 с.

9. Денисов С.А. Административное общество. – Екатеринбург, 2011. – 606 с.

10. Дубин Б. Символы возврата вместо символов перемен // Pro et contra. – М., 2010. – № 5. – Сентябрь. – С. 6–22.

11. Дюверже М. Политические партии. – М., 2002. – 427 с.

12. Иванченко А.В., Любарев А.Е. Российские выборы: От перестройки до суверенной демократии. – М., 2007. – 232 с.

13. Иноземцев В. Демократическая перспектива для России не просматривается: Интервью с Владиславом Иноземцевым // Неприкосновенный запас. – М., 2008. – № 1. – С. 123–128.

14. Ковалёв В.А. Политические альтернативы в современной России. – Сыктывкар, 2010. – 202 с.

15. Лысенко В. Три этапа развития многопартийности // Парламентаризм и многопартийность в современной России. – М., 2000. – С. 116–123.

16. Макаренко Б.И. Партийная система в России в 2008–2009 гг. – М.: ИНИОН РАН, 2009. – 80 с.

17. Макаренко Б. Сценарии эволюции партийной системы // Pro et contra. – М., 2010. – Июль–октябрь. – С. 39–52.

18. Макаркин А. Выборы в рамках контракта // Pro et contra. – М., 2008. – № 1. – С. 36–45.

19. Макаркин А. Партийная система современной России и начало кризиса. – Режим доступа: http://www/intelros.ru/readroom/nz/-63/3564-partijjnaja-sistema (дата обращения: 12.01.2012).

20. Острогорский М.Я. Демократия и политический процесс // Политические институты, избирательное право и процесс в трудах российских мыслителей XIX–XX вв. – М., 2009. – С. 675–687.

21. Петров Н. Политический дизайн современной России // НГ-Политика: Приложение к Независимой газете. – 24.05.2007. – С. 2.

22. Согрин В. Политическая история современной России. – М., 1994. – 192 с.

23. Травин Д. Авторитарная личность на российских выборах // Неприкосновенный запас. – М., 2008. – № 1. – С. 40–50.

24. Хейл Г. Партийная система в России: Четыре мифа // Ведомости. – 18.07.2011. (Электронный ресурс: http://www.vedomosti.ru/ntwspaper/article/264058/chetyre).

25. Чичерин Б.Н. О народном представительстве // Политические институты, избирательное право и процесс в трудах российских мыслителей XIX–XX вв. – М., 2009. – С. 276–339.

26. Шевцова Л. Перехват лозунгов // Новая газета. – М., 2011. – 19 декабря. – С. 9.

27. Шимов Я. Эпоха Владимира Путина и трансформация российской государственности // Неприкосновенный запас. – М., 2008. – С. 26–39.

28. Шнайдер Э. Политическая система Российской Федерации. – М., 2002. – 262 с.

29. Sakwa R. Russian politics and society. 2 nded. – L., 1996, XVII, 501 p.

30. Sartori G. Parties and party systems: A framework for analysis. – Vol. 1. – Cambridge, 1976. – 370 p.

В статье ставится задача показать, как определенные идеи и знаки получают символические смыслы, включаются в политическую и правовую системы, становятся элементами идейно-символьной политики, артикулирующей осознанные национальные интересы.

Проблема связи идейно-символьной политики и национальных интересов возникает в позднее Средневековье и начинает разрешаться в Новое время. Тогда вместе с проблемой государственного суверенитета были поставлены вопросы реформирования монархических символов в соответствии с требованиями народного (национального) суверенитета и определения места того или иного народа в международных отношениях. В Голландии, США, Франции реализовывалась идея нации-государства, что требовало осознания национальных интересов суверенных государств и выражения их в идейно-символьной политике. Это затрагивало отношения науки, мифа, теологии. Ренессанс и Реформация подрывали регулятивную роль теологии, а Просвещение устанавливало господство научного знания со связанными с ним оптимистическими техницистскими надеждами. Но наука не смогла вытеснить из сферы политики и права миф и теологию. Последние оказались востребованы в идеологическом обосновании национализма и национальных интересов, конструировании национально-государственной идентичности и идейно-символьной политики.

Проблема национальных интересов была поднята на концептуальный уровень во время переговоров по заключению Вестфальского мира. Европейская цивилизация столкнулась с многообразием территориально-политических образований, у которых вызревали претензии на государственную субъектность. Уже Реформация в Европе показала, что народы и территориальные элиты обращаются к поиску национально-государственной идентичности, включающей обоснование комплекса территориальных, этноантропологических, конфессионально-культурных, экономических притязаний. Революции в Нидерландах и британских колониях Северной Америки, Великая Французская революция, войны Наполеона усилили тенденции формирования национальных государств. Утверждались идеология и политика обоснования своеобразия и исторической преемственности народов путем отстаивания и легитимации современных государственных границ (национальной территории), статистики и демографии (естественной антропологии, численности населения), самобытной истории, культуры, веры.