А. Данилкин - Фермерское охотничье хозяйство

В отличие от многих стран, у нас неограниченные возможности для размещения охотничьих парков и ферм – заброшены и никак не используются миллионы гектаров пахотных земель, не говоря уже о кустарниковых пустошах, гарях, вырубках и лесных массивах. Многие российские крестьяне стали собственниками земельных «паев» размером от нескольких до нескольких десятков гектаров, которые не обрабатывают. Эти заросшие кустарником участки тоже могли бы быть задействованы в производстве охотничьей продукции, чему есть наглядные примеры. Благодаря созданию охотничьих парков и ферм можно было бы быстро реанимировать заброшенные села и пахотные земли, что тоже немаловажно. И это – реальный путь развития малого бизнеса на селе!

Безработное сельское население вполне могло бы найти себе применение в этом производстве. На каждой созданной ферме, а их уже десятки, трудятся как минимум 5–10 человек. Реальный потенциал – тысячи охотничьих парков и ферм. Следовательно, в этом производстве могли бы быть заняты постоянно десятки тысяч сельских жителей, и косвенно вовлечены в него еще столько же временных рабочих. Разве это не путь к снижению безработицы на селе?

Существует ли опасность утраты биоразнообразия при вольерном разведении зверей? Содержание преимущественно двух-трех видов диких копытных на большой по площади огороженной территории действительно пока не позволяет считать это «разнообразием». Однако проблема легко решается путем вовлечения в зоокультуру большего числа диких видов, в том числе и экзотических (на многих ранчо и парках мира содержат вместе более 10 видов копытных), а также прекращением практики отвода под вольеры огромных территорий, что обычно толкает эти предприятия на экстенсивный путь развития. С другой стороны, а есть ли биоразнообразие в российских охотничьих угодьях, где сейчас доминируют всего лишь один-два вида: лось и кабан, косуля или северный олень? Остальные виды копытных – эфемеры. Разнообразие птиц в вольерах всегда не меньше, чем в природе, а плотность их населения всегда выше из-за постоянной подкормки. Некоторые не совсем бедные российские охотники организовали парки исключительно из-за скудности разнообразия охотничьих видов в охотничьих угодьях и намерены завозить в вольеры животных со всего мира.

Санитарно-эпидемиологическое благополучие животных на фермах зависит лишь от человека, и, при надлежащем уходе и контроле со стороны ветеринарной службы, проблем, как правило, не бывает. Хорошее кормление, ветеринарное и зоотехническое обеспечение и целенаправленная селекция (отбор и выбраковка) предотвращают деградацию животных. Более того, их трофейные качества нередко бывают лучше, чем в природе, что тоже побуждает «этичных» охотников, особенно российских, охотиться в вольерах.

Замечу также, что все охотничьи издания превозносят трофейные царские охоты. Однако большинство царских охот осуществлялось, как показано выше, в зверинцах. По аналогии охоту в современных охотничьих парках вполне можно считать «царской». Собственно, так оно и есть, если посмотреть на дворцы, выстроенные в вольерах или рядам с ними, на изобилие дичи, великолепную организацию охот, а также на контингент охотников: бизнесмены; владельцы нефтяных и газовых приисков, заводов, бензоколонок и руководящие работники энергетической отрасли; банкиры; прокуроры, полицейское и армейское начальство, вплоть до генерал-полковников и заместителей министров; депутаты всех партийных мастей; чиновники всех рангов. И, если бы не было охотничьих парков и ферм, вся эта охотничья «элита», представить страшно (!), бесконтрольно паслась бы в охотничьих угодьях, уничтожая все живое. Только ради этого стоило бы развивать фермерское охотничье хозяйство.

При развитии фермерства и усилении конкуренции охота в парках станет дешевле и будет доступной для всех. Для молодых охотников парки станут полезной охотничьей школой, а егеря и охотоведы смогут на практике осваивать здесь новейшие биотехнологии. Охотники-инвалиды тоже получат возможность удовлетворения своей природной страсти.

Среди фермерских клиентов, однако, не только охотники и экологические туристы. Здесь круглогодично отдыхают на природе семьи с детьми, а бизнесмены «без галстуков» нередко заключают выгодные контракты. Многих привлекает специфическая кухня: ну где еще можно попробовать вкуснейшее дикое мясо сразу многих видов: косули, оленя, лани, лося, кабана, муфлона, зайца, бобра, фазана, перепела, уток и дополнить это рыбой, только что выловленной из местного пруда.

Мясо дичи, копытных в частности, не только вкусное, диетическое, но и целебное. В энциклопедии китайской медицины (1977), например, приводится 25 частей оленя, с успехом применяемых в лечебных целях: панты, твердые рога, клей из рогов, костей головы и шкуры, мясо, кости, спинной и головной мозг, семенники, пенис, хвост, кровь, жир, сухожилия, желудок, желчный пузырь, щитовидная железа, эмбрионы, молоко, содержимое желудка и кишечника и др. Эти части входят в состав 76 медицинских препаратов. В России в фармакопее, парафармацевтике и косметологии разрешены к применению панты, кровь и мясо оленей. В связи с обозначенным курсом на развитие отечественной фармацевтической промышленности, не за горами глубокая переработка и использование остальных оленьих частей, уже применяемых в народной медицине. Уникальные отечественные лекарственные препараты: пантокрин, рантарин и БАДы маранол, пантогематоген, кропанол, гемахол, сологем, гемафемин, феррогем, ванны «о-панто», мясо алтайского марала в капсулах помогли многим людям (Фролов, Луницын, 2007). Разве это не нужно нашим, нездоровым в большинстве, гражданам, средняя продолжительность жизни которых на 10–20 лет меньше, чем в Китае, Японии, США и многих западноевропейских странах?

Опыт показывает, что фермерское охотничье хозяйство устойчиво тогда, когда доход от охоты на зверей не превышает 30–40 % совокупного дохода. Остальное зарабатывается иными способами, включая сопутствующее производство, переработку фермерской продукции, изготовление сувениров, предоставление гостиничных, ресторанных и экскурсионных услуг и др. Разве нам такой бизнес не нужен?

Нужно осознать также, что интенсивное развитие фермерского охотничьего хозяйства – вынужденная мера при дефиците крупной дичи, как НЭП после революции и гражданской войны. Уйти от «консервированной стрельбы» отечественные охотники смогут лишь тогда, когда будет кардинально изменена государственная охотничья политика, создана эффективная демократическая и этическая модель ресурсопользования и когда будет изобилие дичи в охотничьих угодьях (как в Северной Америке и Западной Европе), т. е. когда Россия действительно станет Великой Охотничьей Державой. А это произойдет, увы, не скоро.