Наталья Лаврецова - Свихнувшийся вагон

– Раз не заметил – значит, не съел! От волнения не считается!

Больше всего ему хотелось, во-первых, поесть, во-вторых, почитать, в-третьих, подремать. Не зря же он набрал с собой эту кучу книг и журналов. Но они ехали уже почти два часа, а он еще не сделал ни первого, ни второго, не говоря уж о третьем и четвертом.

– А вы заметили, какие у нее глаза? – прервала папины страдания Аришка. – Ледяные, как у снежной королевы.

– Бедная маленькая Герда, – брат двумя пальцами прихватил сестру сзади за шею. – Сейчас снежная королева превратит тебя…

– Мама! – на всякий случай крикнула Аришка, не желавшая ни во что превращаться.

– В холодную мраморную…

Но превратиться Аришка не успела: двери купе снова поползли в сторону. Из-за них, по-змеиному извиваясь выползла…

Но это была всего лишь рука! Рука, в черном форменном рукаве, поддерживала круглый поднос, а на нем стояли: четыре стакана в четырех изящных подстаканниках!

– Вы чем-то недовольны, пассажиры? – за подносом и извивающейся рукой показалась и сама их обладательница.

– Я вас плохо обслуживаю? – застыла она перед ними в картинной позе. При этом пальцы ее продолжали покручивать поднос, и становилось непонятно: как удерживаются на нем четыре стакана в четырех подстаканниках с горячим чаем?

И все же, что бы она сейчас ни делала, а стаканы на ее подносе были настоящими, и настоящим был покачивающийся в них чаек, и плывущий над ними парок тоже был настоящим. Проводница пронесла его по купе и остановила у столика.

Теперь, когда она доставила все это в наилучшем виде, обижаться на нее было просто глупо.

– Чай подан! – еще больше изогнулась она, словно желая продемонстрировать, как она готова угодить пассажирам. Аришка даже испугалась – не свалится ли она тут вместе с подносом, и не придется ли им собирать по частям ее саму и осколки от стаканов?

– Вы обслуживаете нас замечательно, просто замечательно! – чуть не сделала мама реверанс, достойный самой проводницы. Они обменялись лезвиями улыбок, и показалось: в купе раздался звон двух скрестившихся шпаг.

Но, обрадованный чаем, папа вскричал:

– Чай – это прекрасно! Чай, чаек, чаище! Когда за окнами снег, непроглядная тьма, согреться чаем – что может быть лучше? – и, разрядив обстановку, первым протянул руку…

Вот тут это и произошло. Совершенно невероятное, совершенно непредсказуемое. То, чего в реальной жизни не бывает и быть не может, но иногда, как оказывается, все-таки случается!

Едва папина рука протянулась к стакану, как тот вдруг сам, словно живой, приподнялся в воздух вместе с подстаканником… Застыл там на секунду…

И, не спеша, двинулся в сторону папы!

Папа ничего не успел сообразить, он даже не успел охнуть, только инстинктивно взмахнул руками. Словно это была муха, и он хотел от нее отмахнуться.

А стакан, добравшись до папиной ладони и словно не ожидая ее здесь застать – споткнулся… Стакан покосился… Подстаканник накренился…

И – кипяток плеснул папе прямо на брюки!

– Ай! – вскрикнул папа.

Вот тут уж он действительно закричал, пусть больше от неожиданности и изумления, чем от боли. Хотя удовольствие получить ожог через прилипшую к ногам штанину, прямо скажем, не самое приятное.

И пока ошпаренный папа возился со штаниной, он не видел того, что происходило дальше! Как остальные стаканы вслед за первым – тоже взлетали с подноса, плавно переносились по воздуху…

При этом легкий парок тянулся следом, ложечки тихонечко позвякивали «дзинь – дзинь», «дзинь – дзинь», словно, не переставая, помешивали сахар.

О, это надо было видеть! Эту стаю перелетных птиц, вернее – перелетных стаканов!

На самом деле все произошло быстро, очень быстро: поднятые невидимой рукой, стаканы на секунду застывали в воздухе и один за другим приземлялись, вернее, пристаканивались, как на аэродром, на плоскость маленького столика.

Все произошло буквально в несколько секунд, но открывшее рты семейство так и не сумело их закрыть.

– Приятного чаепития! – и не думала скрывать своего торжества проводница. – Надеюсь, чай вам понравится! Очччень понравится! – и, гыгыкнув как-то по гусиному, вдруг подкинула поднос в воздух. Взмыв к потолку, тот перевернулся в воздухе, блеснув зеркальными гранями, словно тарелка в руках жонглера, и принялся падать в ее подставленную ладонь.

Проводница ловко поймала его и гордо удалилась.

Первой возможностями открытого рта воспользовалась мама.

– Что это было?

Все молчали. Папа до сих пор еще возился со штаниной.

– Кажется, я знаю! – раздался голос. – Вернее, не знаю, как это называется, но думаю… что это было…

Аришка набрала в грудь побольше воздуха:

– Это было… Самое… Обыкновенное… Чудо!

Но, заметив устремленные на нее взгляды, особенно один, братский, засуетилась:

– Что ли вы никогда чудес не видели? В вашей жизни, что ли, их не было?

Родители переглянулись. При этом папа почему-то посмотрел на маму, мама на Аришку… Аришка же покосилась на брата. Тот вдохновенно уставился в потолок.

– Но ведь это было так замечательно, когда они плыли, так чудесно…

– Вообще-то и вправду – ничего! – вынужден был признать Ромка, и это тоже было похоже на чудо: брат редко позволял себе соглашаться с сестрой. – А что, лично я не против превратиться в такой стакан. Сидишь так на уроке, надоело – и раз в окно, только ложечкой помахал на прощание.

Аришка заметила: по лицу мамы проползла улыбка. Возможно, она представила Рому, вылетающего, к ужасу учителей, в виде такого стакана, прикрывающегося школьной сумкой. А может – себя? Но тогда стакан превратился бы в ступу, портфель в метлу, а мама… В маму Ягу, что ли? Нет, на маму Ягу она явно не тянула. Вот проводница – эта да! Ее запросто можно представить в какой-нибудь деревянной ступе: метла гремит, ступа стучит, космы развиваются…

– А может, они, эти стаканы, – того? Заколдованные? – прервал Аришкины фантазии брат. – Вдруг улетят?

Но стаканы не улетали. Они стояли прочно, как танки, словно олицетворяя собой известный лозунг «Они не пройдут». И вместе с тем их присутствие было таким соблазнительным, таким натуральным… Они источали парок и аромат хорошей заварки.

– Так что? Чай пить будем?

Первым мамин взгляд остановился на папе:

– Дорогой, ты же так мечтал о чае! Был так счастлив, когда его принесли! Не хочешь ли ты попробовать его первым?

Но папа как-то нерешительно отводил глаза в сторону.

– Что-то у меня пропал аппетит!

– Аппетит? – пожала плечами мама. – Пропасть у тебя может все что угодно, только не аппетит. Тем более – мы говорим о чае…

– Все равно пропал, – упорствовал папа. – Я же не знал, что они будут летать!