Рене Госинни - Малыш Николя и его друзья

– У меня жёлтого не хватает! – закричал я. – Верните мне жёлтый!

– Ты уже всем надоел со своими карандашами, – сказал Жоффруа. – Это из-за тебя всех наказали!

Вот тут я ужасно разозлился.

– Если бы вы не валяли дурака, ничего бы не случилось, – возразил я. – На самом деле всё из-за того, что вам просто завидно! А если я не найду вора, то пожалуюсь!

– Жёлтый у Эда, – закричал Руфюс, – он весь красный!.. Эй, парни, вы слышали? Я сострил: я сказал, что это Эд украл жёлтый, поэтому он весь красный!

И все захохотали, и я тоже, потому что у Руфюса здорово получилось, я папе обязательно расскажу. Не смеялся только Эд. Он подошёл к Руфюсу и стукнул его кулаком по носу.

– Так кто это здесь вор? – спросил Эд и врезал по носу ещё и Жоффруа.

– Но я же ничего не говорил! – воскликнул Жоффруа, который не любит, чтобы его били кулаком по носу, особенно когда это делает Эд.

Лично меня очень развеселило, как всё вышло с Жоффруа, который получил по носу, когда совершенно этого не ожидал. И тут Жоффруа подбежал ко мне и по-предательски дал мне оплеуху, моя коробка с цветными карандашами упала, и мы подрались.

Примчался наш воспитатель Бульон, разнял нас, обозвал бандой маленьких дикарей, сказал, что знать не желает, в чём тут дело, и влепил каждому написать по сто строчек.

– Лично я здесь совершенно ни при чём, – заявил Альцест, – я как раз ел бутерброд.

– Я тоже, – вмешался Жоаким, – я в это время просил у Альцеста, чтобы он отломил мне кусочек.

– Ага! – ответил ему Альцест.

И тогда Жоаким врезал Альцесту, а Бульон влепил им по двести строчек каждому.

Когда я вернулся домой обедать, настроение у меня было отвратительное. Коробка из-под карандашей была порвана, некоторые карандаши сломаны, а жёлтый так и не нашёлся. В столовой я расплакался, объясняя маме, как всё вышло с наказаниями. И тут вошёл папа и сказал:

– Ага, я вижу, что не ошибся – и из-за цветных карандашей случилось нечто катастрофическое!

– Не надо ничего преувеличивать, – заметила мама.

Но тут раздался ужасный грохот: это упал папа, наступив на мой жёлтый карандаш, который, оказывается, лежал прямо перед дверью в столовую.

– Эй, парни! – сказал нам Жоаким, когда мы выходили из школы. – А не пойти ли нам завтра в поход?

– Это как – «в поход»? – спросил Клотер, который каждый раз нас смешит, потому что ничего никогда не знает.

– В поход? Это классно! – объяснил ему Жоаким. – Я ходил в прошлое воскресенье с родителями и их друзьями. Сначала едешь на машине подальше от города, потом останавливаешься в каком-нибудь красивом месте у реки, ставишь палатки, разводишь костёр, чтобы готовить еду, купаешься, ловишь рыбу и ночуешь в палатке. И ещё там есть комары, а когда начинается дождь, то надо побыстрее уезжать.

– А меня не отпустят одного далеко за город, – сказал Мексан, – вот так, валять дурака. Особенно если там есть речка.

– Да нет, – ответил Жоаким, – мы будем понарошку! Пойдём в поход на пустырь!

– А как же палатка? Вот у тебя, например, есть палатка? – спросил Эд.

– Конечно! – подтвердил Жоаким. – Ну что, согласны?

И вот в четверг мы все собрались на пустыре. Не знаю, рассказывал я вам уже или нет, что в нашем квартале, совсем рядом с моим домом, есть потрясающий пустырь, где можно найти и ящики, и бумажки, и камни, и старые коробки, и бутылки, и злых кошек, а главное, там есть старая машина без колёс, но всё равно классная.

Последним пришёл Жоаким. На руке у него висело сложенное в несколько раз одеяло.

– А палатка? – спросил Эд.

– Да вот же она, – ответил Жоаким, показывая нам старое одеяло с кучей дырок и пятнами повсюду.

– Это ненастоящая палатка! – возразил Руфюс.

– Ты что, думал, что мой папа даст мне свою новую палатку? – спросил Жоаким. – А с одеялом можно играть понарошку.

Потом Жоаким сказал, чтобы мы все залезали в машину, потому что в поход надо сначала ехать на машине.

– Неправда! – сказал Клотер. – У меня есть двоюродный брат, бойскаут, и он всегда ходит в поход пешком!

– Хочешь идти пешком, так иди! – разозлился Жоаким. – А мы поедем на машине и приедем гораздо раньше тебя.

– А кто будет за рулём? – поинтересовался Жоффруа.

– Я, конечно, – ответил Жоаким.

– Это почему же, скажите на милость? – возмутился Жоффруа.

– Потому что это я предложил идти в поход, и потом, потому что палатку тоже принёс я, – отрезал Жоаким.

Жоффруа был не очень-то доволен, но мы все торопились поскорее приехать на место, где разобьём лагерь, и сказали ему, чтобы он не придирался. Наконец все уселись в машину, палатку положили на крышу и стали делать «врум-врум-врум» – все, кроме Жоакима, который был за рулём и покрикивал:

– Эй, папаша, прижмись-ка к обочине!.. А ты, лихач, куда прёшь?.. Видели, как я его обошёл, вон того, в спортивной машине? – Наверное, наш Жоаким будет потрясающим водителем, когда вырастет. Наконец он заметил: – Мне кажется, здесь чудесный уголок. Давайте остановимся.

Мы перестали делать «врум-врум-врум» и вылезли из машины. Жоаким огляделся по сторонам, ужасно довольный.

– Отлично! Несите палатку, речка совсем рядом.

– Это где же ты видишь речку, а? – спросил Руфюс.

– Как это где, да вот же! – показал Жоаким. – Понарошку, чего там!

Потом мы принесли палатку, и, пока её ставили, Жоаким велел Жоффруа и Клотеру сходить на речку за водой, а потом мы понарошку разожгли костёр, чтобы приготовить обед.

Не так-то просто было поставить палатку, но мы составили ящики один на другой, а сверху накрыли их одеялом. Получилось очень здорово.

– Обед готов! – крикнул Жоффруа.

Тогда все стали понарошку есть, кроме Альцеста, который ел по-настоящему, потому что принёс с собой из дома бутерброды с джемом.

– Цыплёнок очень удался! – заметил Жоаким, делая «мням-мням».

– Не поделишься со мной своими бутербродами? – спросил Мексан у Альцеста.