Рене Госинни - Малыш Николя на переменках

Я спросил у мамы, для чего нужна большая стрелка, и она мне сказала, что это очень удобно, когда надо определить, готовы ли яйца всмятку.

Жаль, что в 7 часов 32 минуты, когда мы с мамой сели ужинать, у нас не было яиц всмятку. Я ел и всё смотрел на часы, и мама сказала, чтобы я поторапливался, потому что суп остынет, и тогда я доел суп за два оборота большой стрелки и ещё чуть-чуть. В 7 часов 51 минуту мама принесла кусок замечательного пирога, который оставался от обеда, а в 7 часов 58 минут мы встали из-за стола. Мама разрешила мне немножко поиграть, и я приложил ухо к часам, чтобы послушать, как они тикают, а потом, в 8 часов 15 минут, мама велела мне идти ложиться спать. Я был очень рад, совсем как в тот раз, когда мне подарили ручку, которая повсюду ставила кляксы. Я хотел, чтобы, когда я буду спать, часы оставались у меня на руке, но мама сказала, что это вредно для часов. Тогда я положил их на ночной столик – так, чтобы мне их было хорошо видно, если повернуться на бок, и мама погасила свет в 8 часов 38 минут.

И тут началось самое замечательное! Потому что цифры и стрелки на моих часах, представляете, оказывается, блестят в темноте! Даже если бы я захотел сварить яйца всмятку, мне бы не пришлось зажигать свет. Спать мне совсем не хотелось, я только смотрел на свои часы и наконец услышал, как открывается входная дверь: это вернулся папа. Я очень обрадовался, что смогу показать ему бабулин подарок. Я встал, надел на руку часы и вышел из комнаты.

Я увидел папу, который на цыпочках поднимался по лестнице, и закричал:

– Папа! Посмотри, какие замечательные часы мне подарила бабуля!

Папа очень удивился и от неожиданности чуть не упал.

– Тише, Николя, тише! – зашикал он на меня. – Ты разбудишь маму!

Но тут зажёгся свет, и мы увидели маму, которая выходила из своей спальни.

– Мама уже проснулась, – сказала мама папе с недовольным видом, а потом спросила, подходящее ли это время, чтобы возвращаться с делового ужина.

– А что, – пожал плечами папа, – сейчас не так уж поздно.

– Сейчас одиннадцать часов пятьдесят восемь минут, – сообщил я с гордостью, потому что лично я очень люблю помогать маме с папой.

– У твоей матери всегда возникают весьма удачные идеи относительно подарков, – сказал папа маме.

– Самый подходящий момент, чтобы поговорить о моей матери, особенно в присутствии ребёнка, – ответила мама, которая, кажется, была не очень настроена шутить, а потом она велела мне: – Иди спать, мой милый, и спи крепко-крепко.

Я вернулся в свою комнату и слышал, как мама и папа ещё немного поговорили, и в 12 часов 14 минут я уснул.

Я проснулся в 5 часов 7 минут. Начинало светать, а жаль, потому что при свете стрелки на моих часах уже блестели не так ярко. Я не торопился вставать, так как в этот день в школе не было занятий, но вспомнил, что мог бы помочь папе, который всё время жалуется, что его начальник всё время жалуется, что он всегда опаздывает на работу. Я немного подождал, а в 5 часов 12 минут пошёл в комнату к маме с папой и крикнул:

– Папа! Уже светло! Ты опоздаешь на работу!

Папа очень удивился, но это было не так опасно, как на лестнице, потому что он лежал в кровати и упасть не мог. Но у него сделалось такое странное лицо, как будто он всё-таки упал. Мама тоже быстро проснулась.

– Что случилось? Что случилось? – повторяла она.

– Это часы, – объяснил ей папа. – Кажется, уже рассвело.

– Да, – сказал я, – уже пять часов пятнадцать минут, и дело идёт к шестнадцати.

– Отлично, – похвалила меня мама. – Теперь ты можешь снова лечь, потому что мы уже проснулись.

Я пошёл назад в кровать, но мне пришлось возвращаться ещё три раза – в 5 часов 47 минут, в 6 часов 18 минут и в 7 часов 02 минуты, чтобы папа и мама наконец встали.

Мы сидели за завтраком, когда папа крикнул маме:

– Поторопись с кофе, дорогая, я могу опоздать, я жду уже пять минут!

– Восемь, – поправил я.

Тут пришла мама и посмотрела на меня как-то странно. Когда она наливала кофе в чашки, то немного разлила на клеёнку, потому что у неё дрожала рука. Ох, не хотелось бы мне, чтобы мама совсем разболелась.

– Я рано вернусь обедать, – сказал папа, – и как только войду, сразу отмечусь.

Я спросил у мамы, что значит «отмечаться», но мама сказала, чтобы я не обращал внимания и шёл лучше играть на улицу.

В первый раз в жизни мне было жалко, что не надо идти в школу, потому что там я мог бы показать свои часы ребятам. Только Жоффруа однажды приходил в школу с часами. Это были часы его папы, такие огромные, с крышкой и цепочкой. У папы Жоффруа отличные часы, но, кажется, Жоффруа взял их без разрешения, поэтому у него была потом куча неприятностей, и с тех пор эти часы мы больше никогда не видели. Жоффруа сказал, что ему так влетело, что после этого мы могли бы и его самого больше никогда не увидеть.

Я пошёл к Альцесту, это мой друг, который живёт недалеко от нас, он толстый и очень много ест. Я знаю, что он встаёт рано, потому что на завтрак у него уходит много времени.

– Альцест! – крикнул я, подойдя к его дому. – Альцест! Выходи и посмотри, что у меня есть!

Альцест вышел, держа один круассан в руке, а другой во рту.

– У меня есть часы! – сказал я Альцесту, поднося руку к кончику того круассана, который торчал у него изо рта.

Альцест немного скосил глаз, проглотил и сказал:

– Какие классные!

– Они хорошо ходят, у них есть стрелка для яиц всмятку, и они блестят по ночам, – объяснил я ему.

– А изнутри они какие? – спросил меня Альцест.

Посмотреть внутри я ещё не догадался.

– Постой, – сказал Альцест и побежал обратно в дом. Назад он вышел ещё с одним круассаном и перочинным ножиком. – Дай-ка сюда свои часы, я их открою перочинным ножом. Я умею, я уже видел, как открывали папины часы.

Я отдал часы Альцесту, который начал что-то с ними делать своим ножом. Я испугался, как бы он их не поломал, и сказал ему:

– Отдай мне мои часы.

Но Альцест не захотел мне их отдавать, а всё старался их открыть, высунув от усердия язык. Тогда я попытался отнять у него часы силой, нож скользнул Альцесту по пальцу, Альцест закричал, и часы открылись и упали на землю в 9 часов 10 минут.

На них по-прежнему было 9 часов 10 минут, когда я, плача, прибежал домой. Часы больше не шли. Мама обняла меня и сказала, что придёт папа и во всём разберётся.

Когда папа пришёл обедать, мама дала ему мои часы. Папа покрутил колёсико, посмотрел на маму, на часы и на меня, а потом сказал: