Елена Усачева - Остров призраков

Тяжело ненавидеть того, кто делает твою жизнь легче. Потому что старший брат, пусть и на три года старше, это тебе не приятель в классе, это намного бонусней.

Особенно на острове. Что первым делом пошел делать Глеб? Пошел собирать сучья. А сейчас он доломает сосну, найденную вчера, наберет воды, и через полчаса у них будет завтрак.

Хоть что-то хорошее за сегодняшнее утро.

Обиженный на весь свет Костян ушел в палатку переодеваться. Анка упала рядом с Светиком на песок.

– Уф, – выдохнула она. – Еще бы поспать.

Анка была жесточайшей совой. Могла лечь и в три, и в пять, главное, чтобы по утрам не будили.

Светик смотрела на Ладогу. Поднимающееся солнце дробилось на легкой волне, выкрашивало воду в свинцово-зеленый цвет.

– Что делать будем? – спросила Светик.

Вопрос можно было не задавать. И так было понятно, что надо определяться.

– Ты веришь во все эти сказки?

– Про кладбище? – лениво потянулась Анка. Вид такой: вот-вот уснет. Но она вдруг села и посмотрела на подругу совершенно проснувшимися глазами. – Верю.

– И что теперь? Бежать отсюда?

Светик опять посмотрела на невероятно красивый берег, на дробящую солнечный свет Ладогу. Страшно было? Было. Но уезжать не хотелось. Тут еще где-то маяк есть, надо сходить посмотреть. А потом – что она скажет маме? Что они испугались ночных призраков и уехали? Да после такого ее никуда больше не отпустят. Даже и с Глебом.

– Ладно… – буркнула Анка, опять впадая в сонное состояние. – Исправим.

И Светик почему-то поверила ей. Поверила, что можно развернуть время вспять, сделать так, как будто этих двух дней не было.

Хотя, конечно же, все это было.

О большом острове на Ладоге Анка прожужжала все уши. Когда-то здесь был огромный колхоз, который развалился еще в семидесятые годы. Когда-то на нем жило много народа, они разводили коров, ловили рыбу. Когда-то… Сейчас на острове остался один человек. Дядя Лёка. Именно он встретил друзей на седьмом кордоне.

Машина, которая везла их на кордон, только остановилась, а к ним уже бежал невысокий дедок в темно-сером пиджаке. Добро улыбался. Цепкий взгляд внимательно ощупывал четверку туристов.

Это и был дядя Лёка.

– Озоровать не будете? – шутливо спросил он.

Обещали не озоровать.

Небольшая весельная лодка бодро переваливалась с борта на борт, каждый раз ухитряясь не черпануть воды. Наваленные горкой рюкзаки. Гордо восседающий сверху бледный Костик: носик недовольно сморщен – он бы предпочел идти на моторке, а не плюхаться полчаса на веслах. Глеб по-мужски предложил свою помощь в доставке груза и туристов, но дядя Лёка греб сам. Разнокалиберные весла – одно дюралевое, другое деревянное – весело взрывали воду.

Идти было близко. Трудолюбивые финны, которые жили на острове до всех войн и революций, сделали длинную каменную дамбу, которая прерывалась в пятидесяти метрах от большой земли. Дамбу до конца не довели, чтобы круговорот воды не останавливать, чтобы рыба могла спокойно проплывать.

К мысу дамбы лодочка и причалила.

И такая отсюда красота открылась, что настроение сразу же стало хорошим. Шагать по узкой дамбе было весело. Болотистый берег шумел бесконечными зарослями осоки. Вспархивали потревоженные утки.

Потом дамба кончилась и сразу начался лес. Настоящий карельский непролазный бурелом. В лесу тут же нашлись созревшая земляника, черника и много-много грибов. Так что Глеб в конце концов бросил рюкзак и улегся на землю, вытянув свои длинные ноги через всю дорогу.

Все это время, пока они восхищались красотами, пока Костя ворчал, что его покусали комары, пока они собирали чернику и землянику – это Анка, и лисички – это Светик, дядя Лёка не переставая говорил.

Рассказал о себе. Как в далеком пятьдесят втором вместе с отцом и матерью четырнадцатилетним пацаном приехал на остров из Белоруссии, как работал в колхозе, как тут было весело, сколько людей и сколько домов в округе было, как много работали, как вечерами танцевали без устали.

Вот тогда-то и промелькнуло упоминание о кладбище.

– А бывало, наработаешься, наломаешься за целый день, домой придешь, горбушку схватишь – и гулять.

Дядя Лёка говорил азартно, глаза его блестели. Глеб делал вид, что слушает, хотя натянутая на нос кепка рождала сомнение в его внимании.

– Потом, конечно, девушку провожаешь, – важно сообщал дядя Лёка. – А домой идешь, спишь на ходу. Просыпаешься оттого, что падаешь в канаву. И что я тогда делал?

– Что? – Брошенная на амбразуру разговорчивого собеседника Светик была вынуждена поддерживать разговор. Да и грибы в отличие от черники росли прямо у дороги, поэтому дядя Лёка всегда оказывался рядом.

– Я шел на кладбище!

– И спали там! – радостно выскочила из кустов Анка.

– Ну почти, – хитро прищурился дядя Лёка. – Я спал на дереве. Там как раз такая сосна стоит, перекрученная. Мы ее еще свиловатой называли. От слова «вило́к» или «сви́тая». На нижнюю ветку залезал, ствол руками обнимал и спал. Часа два кемарил, а потом в коровник шел работать. Он сразу за кладбищем был. А коров у нас тогда было! Две тысячи голов!

– Спал на кладбище! Сильно, – прошептала Анка, открывая перед подругой ладонь с собранными ягодами и предлагая угощаться. – Надо и нам попробовать.

– Но я-то ничего, просто так через кладбище проходил и дальше шел, – продолжал свой рассказ дядя Лёка. – А парни у нас однажды звездочки с надгробий поотрывали.

– Зачем? – Светик представила себе эту потрясающую картину – ночь, кладбище, парни, старательно отламывающие что-то от надгробий, – и съеденная ягода застряла в горле.

– А кто их знает. Шли с танцев, вот и решили покуролесить. Померли вскоре.

– Как? – Светик откашлялась, прогоняя неприятную першинку.

– Один утонул. Второй отравился чем-то. И месяца не прошло. – Молодецкий задор из глаз дяди Лёки даже при таком рассказе не ушел. – Ну чего, пойдем дальше? – бодро предложил он.

– Надо будет это кладбище проведать, – прошептала Анка. – Костя! – крикнула она в чащу.

Костик вышел с другой стороны, лицо имел зеленое, вид, как всегда, несчастный.

– У меня живот болит, – сообщил он и скривился.

Светик злорадно ухмыльнулась.

С животом разобрались, Глеб был разбужен, нагружен самым большим рюкзаком, тронулись в путь.

– Да, – жизнерадостно продолжал вещать дядя Лёка. – А вот как раз в этом месте обычно Белую Женщину видят. – Он притопнул ногой, обозначая ориентиры. – Мост, видите? Это еще финны сделали. Здесь болото, от него часто туман идет. А из тумана – она.

– Зачем? – Светик старалась разглядеть мост. Были видны боковые камни, болото угадывалось, мост – нет.

– А кто ее знает? Здесь много разного происходило. Вот, например, церковь у нас стояла. Давно еще, при финнах. Сгорела. Я ее уже не застал. Но по ночам иногда слышно, как бьет колокол.