Александр Турханов - Грустный гном, весёлый гном

– Мы в эту игру с дедушкой Ильёй играли, – ответил Антошка. – Только дедушка умер. А пианино мне подарил.

– В какую игру? – не поняла Елена Владимировна.

– Вот в эту, – объяснил Антошка. – Когда звуки угадывать!

– Раз ты уже умеешь играть, что же не отвечаешь? – улыбнулась Елена Владимировна.

Антошка пожал плечами. Манана Арчиловна сыграла две ноты. Антошка ответил – две.

Одну ноту – Антошка опять ответил. Тогда Манана Арчиловна сыграла три ноты. И Антошка ответил – три.

– Точно три? – уточнила Манана Арчиловна. – А может, четыре?

– Три, – ответил Антошка. – Только это легко. Вы мне больше сыграйте.

– Вот как? – улыбнулась Манана Арчиловна. – Хорошо. А теперь? – И нажала аккорд.

– Семь, – сказал Антошка.

– Верно! – обрадовалась учительница. – Ну а теперь?.. Отвернись только. – Она нажала на педаль и стала играть. Сначала сыграла две ноты, потом одну, потом три и сразу пять. И это было, как если бы в комнату входили люди – вдвоём зашли, потом один вбежал, за ним следом трое заскочили, а потом сразу пятеро влетели… Антошка слушал внимательно. И аккорд ему очень понравился – все эти люди-звуки были весёлые, они радовались и друг с другом шутили.

– Десять и ещё одна, – сказал Антошка. Он пока умел считать только до десяти.

– Какой умничка! – воскликнула Елена Владимировна.

Стали хлопать в ладоши. Манана Арчиловна хлопала – Антошка повторял и ни разу не сбился.

– Думаю, всё понятно, – обратилась Елена Владимировна к преподавателям. – Ты можешь идти, Антон. И передай родителям, чтобы подождали немного. Мне поговорить с ними надо.

– А песенку? – спросил Антошка.

Он помнил, что папа говорил – обязательно придётся петь. Так на одном форуме было написано. Они долго выбирали, какую спеть песню. Папа хотел, чтобы Антошка спел «Надежду». Это была папина любимая:

А мама возражала, что надо выбрать что-нибудь детское, про кузнечика например. Или «От улыбки хмурый день светлей…».

А папа спорил, что если «Надежду» не петь, то пусть поёт «Пробуждальную песенку». Эту песню он тоже нашёл в Интернете. Они с Антошкой выучили её и по утрам с удовольствием распевали:

– А какую ты хочешь песенку спеть? – спросила Елена Владимировна.

– «Пробуждальную», – подумав, сказал Антошка.

– Давай послушаем.

Антошка запел. Манана Арчиловна стала ему аккомпанировать. Получилось очень красиво. И Елена Владимировна, и педагоги Антошке улыбались. А старенький учитель в очках даже подпевал.

В холле все стали оглядываться на Антошку. Папа смущённо сказал:

– Ну ты и горланил!

А мама обняла и тихо спросила:

– Не страшно было?

– Нисколечко! – бодро ответил Антошка.

Из зала вышла завуч Елена Владимировна. Она отвела Антошкиных родителей в сторонку. Антошка разговора не слышал, но понял, что говорят о нём.

Всю дорогу домой папа пересказывал слова Елены Владимировны – о том, что у Антошки прекрасные музыкальные данные и ему обязательно надо учиться, и про абсолютный слух. Ещё Елена Владимировна сказала, что Антошка будет учиться у Мананы Арчиловны. «Это наш самый сильный преподаватель!» – сказала Елена Владимировна. И папа, вспоминая эти слова, с гордостью говорил, что если в такой школе, где учатся сплошь гении и вундеркинды, отдают учиться к самому сильному преподавателю – это и правда здорово.

Шли мимо продуктового магазина. Папа крикнул, чтобы его подождали. И скоро вернулся с огромным арбузом.

– Этот арбуз целое состояние сейчас стоит! – всплеснула руками мама. – Не сезон же!

– Для сына мне ничего не жалко! – гордо ответил папа и подбросил арбуз над головой. Он красиво летел – как большой полосатый мячик.

– Разобьёшь! – вскрикнула мама.

– Да что мы, арбузов не носили, что ли?! – радостно ответил папа и ещё раз подкинул арбуз, нарочно повыше.

Арбуз пролетел сквозь папины руки и разбился об асфальт. Красная мякоть брызнула во все стороны, особенно папе на ботинки и на брюки. Хороший был арбуз, спелый.

Мама смотрела на остатки арбуза и едва не плакала. Зато папа, кажется, совершенно не огорчился.

– Что мы, разбитых арбузов не видели, что ли? – сказал он бодро и опять побежал в магазин, откуда через пять минут вынес новый арбуз – больше прежнего.

Первого сентября Антошку в музыкальную школу повела бабушка. Папа с мамой не смогли отпроситься с работы. Регистрация учеников начиналась в три часа. Но, как и предсказывала мама, бабушка долго собиралась – разогревала суп на плите, ела, одевалась, искала зонтик, – в тот день шёл дождь и дул холодный ветер. Вышли они только в начале четвёртого. Медленно шли по улице – у бабушки сильно разболелись ноги. Она ворчала всю дорогу: «Тащи теперь, бабушка, такую ношу…»

Но Антошка бабушку не слушал. Он бежал впереди.

Бабушка кричала сердито:

– Стой, Антон! – И приходилось то и дело останавливаться, ждать.

– Бабушка, – торопил Антошка, – ну мы же опоздаем! Уже, наверное, урок идёт!

– Пусть себе идёт. А мы что, не идём, что ли? – хмурилась бабушка.

– Бабушка… ну бабушка! – чуть не плакал Антошка. – Уже всё скоро закончится!

– Не закончится! – ворчала бабушка. – И не гони меня. Скажите спасибо, что вообще иду… Ох… сил моих нет на это смотреть. Смерти вы моей желаете, вот что…

В просторном холле школы стояли столы с табличками, на табличках были напечатаны фамилии, имена и отчества преподавателей. За каждым столом сидел учитель и отмечал своих учеников. Антошка уже знал, что будет у Мананы Арчиловны, и сразу побежал к ней.

– Добрый день, – улыбнулась Манана Арчиловна. – Все уже пришли. Вас ждём. Мы сейчас с Антоном пойдём в класс, познакомимся. А потом старшие дети друг другу поиграют.

И они с Антошкой пошли. А бабушка осталась внизу – ворчать и охать.

Класс Мананы Арчиловны был просторный и светлый. На окнах белые шторы. На подоконниках целый лес цветов в горшках. Два рояля помещались бок о бок. На стенах, как и в малом зале, рядком висели строгие портреты композиторов, под ними стояли скучные чёрные стулья, а в углу класса Антон заметил даже диван.

Три мальчика и четыре девочки обернулись к двери и теперь рассматривали Антошку.