Елена Булганова - Книга воды

– Ты считаешь, Лидия, любые вещи можно простить?

– Не любые. Я, например, не собираюсь вас прощать, даже если очень попросите, – сквозь зубы проговорила девушка. – Но перед вами я извиняюсь, особенно за морковку.

– Поди прочь, – тускло, без выражения, произнесла тетка.

Мальчик испуганно сглотнул, глядя на Лиду как на порождение ада.

Только спустившись со второго этажа, она смогла перевести дыхание, спертое от ненависти.

За воскресенье Лида едва сумела взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Тетка встала на ноги только к полудню, приготовила обед, но держалась с достоинством невинно осужденной на казнь. Об отправке сестры в больницу она больше не заговаривала, но сама идея незримо витала в атмосфере дома. Вера сделалась совсем тихой, в каждом ее слове сквозило чувство вины. И это сводило Лиду с ума.

Понедельник в школе тянулся уныло. Дождь лил отвесно и шумно, заглушая голоса учителей, от окна тянуло сыростью. Мила, подружка, как-то сразу скисла без солнца. А может, оттого, что ее личное светило сидело у нее за спиной, равнодушное и недоступное. Лида с трудом пробивалась сквозь вязкий дурман занятий и хотела лишь одного – вернуться домой и нырнуть под одеяло. И не видеть тетку со Славиком. И чтобы маме не становилось с каждым днем все хуже.

На геометрии ее вызвали к доске доказывать теорему, и Лида знала: при желании можно покопаться в мозгах и вспомнить доказательство. Но делать усилие не хотелось – и она вернулась на место с первой двойкой в новой школе.

Последний урок как-то стихийно перерос в классный час, а после звонка классная неожиданно попросила Лиду остаться.

– Я жду тебя в вестибюле, – пискнула с порога Мила.

– Садись, – Анна Рейновна кивнула на ближайшую к ее столу парту.

Лида плюхнулась на стул, мало интересуясь предстоящим разговором. И хорошо бы говорила только учительница. Но она начала с вопроса:

– Как тебе в нашей школе, Лида?

Девушка повела плечами:

– Да нормально в целом.

– Что-то тебя здесь удивило? Что-то отличается от того, к чему ты привыкла на прежнем месте?

Лида задумалась, не зная, как облечь в слова то, что она ощущала. Не придумала, просто сказала:

– Ребята здесь другие. С ними как-то проще… найти общий язык.

– Это ты правильно заметила, – словно бы обрадовалась классная. – Хоть у нас половина населения работает в Питере и ехать тут полчаса от силы, а все же мы провинция. И ребята здесь не так амбициозны, не так замкнуты каждый в своем собственном мирке. Но и простачками их не назовешь, хотя на первый взгляд может так показаться. Здесь у каждого свои тайны, свои горести, свои надежды. А ты неплохо вписалась в коллектив. Знания у тебя, учителя говорят, крепкие. Вот только сегодня…

– Я двойку исправлю, – заверила Лида.

– …сегодня, я вижу, ты не в своей тарелке, – закончила свою мысль учительница. – Догадываюсь, что это из-за матери. Нет, – она пресекла Лидину попытку что-то возразить, – я не собираюсь лезть тебе в душу, но хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь рассчитывать на помощь учителей, одноклассников. Просто не стесняйся говорить о своих проблемах. Хорошо?

Лида, болезненно переводя дыхание, коротко кивнула.

– И еще я очень рада, что ты подружилась с Милой Журавкой, – улыбнулась учительница. – Вот уж кто никогда не предаст и первой примчится на помощь. Мила не похожа на других.

– Да, она… очень милая. – Лида поморщилась от дурацкого каламбура.

– Я бы сказала, кроткая, – уточнила учительница. – Забытое слово, и так редко теперь всплывает в памяти. С такими людьми нужно обращаться бережно. Ладно, беги, вижу, что тебе не терпится.

Лида, выдавив напоследок вежливую улыбку, поспешила испариться.

Толпа в раздевалке уже рассеялась. Только откуда-то из глубины, из-за сдвинутых в один массив лишних вешалок до нее донеслись голоса.

– Как тебе новенькая? – кажется, говорила Аня Кошкина, классная активистка.

– Ну как, сама догадайся, – тонким голоском отозвалась Мила. – Мы подружились.

– А обратно раздружиться пока не хочешь?

Молчание.

– Нет, ну я даже не знаю, как тебе это сказать… Есть в ней что-то жутковатое, тебе не показалось? Не могу понять, что именно, но я бы с ней точно общаться не стала. Тем более сидеть за одной партой.

«Ну вот, знакомая песня, и на что я надеялась?»

– Ты себя не мучь, если что, пересаживайся ко мне или к Нельке, – сочувственным голосом предложила Кошкина.

– Я знаю, что в ней не так, – прошелестел напряженный Милин голос, и Лида совсем перестала дышать. – Она мне во всем призналась.

– В смысле?

– В смысле, что она – оборотень. Это у них семейное, ничего не поделаешь. В шестнадцать лет произошла инициация, и семья тут же перебралась в наш город. Ну, у нас ведь лес огромный, есть где укрыться.

– Журавка, хватит гнать, – не слишком уверенно произнесла Кошкина, а Лиде пришлось зажать рот руками, чтобы не расхохотаться.

– Но я волнуюсь немного насчет зимы, – дрожащим голоском продолжала Мила. – Темнеет так рано, перерождение может начаться прямо в школе. И она первым делом набросится на меня, потому что мой запах будет знать лучше других. Мы, конечно, пытаемся придумать что-нибудь на такой случай…

– Вот больная! – возмутилась Кошкина. – Повзрослей уже!

И с шумом ломанулась к выходу. Следом за ней вышла и Мила, а Лида немного задержалась, не желая выдавать свое присутствие. Неприятный осадок исчез без следа. С такой подругой, как Мила Журавка, что ей за дело до чужих идиотских страхов!

Уже в плаще и уличной обуви она отыскала Милу в холле, задумчиво глядящую в окно.

– Дождь кончился, – меланхолично сообщила та.

– Ну и здорово! Пошли бродить по парку!

А потом сделала то, чего не делала никогда в жизни, – взяла Милу за маленькую теплую ладошку. И вдруг вспомнила, как ей хотелось еще в детском саду ходить за руку с другими девочками, но никто не соглашался. А Мила только доверчиво сжала ее пальцы:

– Пойдем! Только туфли мои скоро промокнут, много не нагуляем.

Они вышли в серый опустевший двор, вдохнули разом пряный осенний воздух – и тут у них на пути возник Алеша Санин.

– Мил, будь так добра, иди сегодня домой одна, – очень вежливо попросил он. – Нам с Лидой нужно поговорить.

– Нет, не нужно, – возмутилась Лида, ощутив, как ускользает, тянет прочь руку ее робкая подружка. – С какой это стати? Ты к Марату своему пришел – вот и жди его.

Алексей преграждал им дорогу и смотрел удивленно, будто поверить не мог, что какая-то девчонка не согласна идти с ним на край света по первому требованию. Потом сердитым голосом повторил:

– Есть разговор, и это очень важно. Извините, если нарушил ваши планы.

– Я пойду, – пискнула Мила, все больше краснея. – Мне в самом деле нужно… дома ждут… и туфли…