Галина Матвеева - Летучий корабль (сборник)

– Как же ты через огненную реку переправился?

– А у меня есть такой платок – как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!

Марья Моревна выслушала, пересказала всё Ивану-царевичу и платок унесла да ему отдала.

Иван-царевич переправился через огненную реку и пошёл к Бабе-яге. Долго шёл он, не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками.

Иван-царевич говорит:

– Съем-ка я одного цыплёночка.

– Не ешь, Иван-царевич! – просит заморская птица. – В некоторое время я пригожусь тебе.

Пошёл он дальше, видит в лесу улей пчёл.

– Возьму-ка я, – говорит, – сколько-нибудь медку.

Пчелиная матка отзывается:

– Не тронь моего мёду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь.

Он не тронул и пошёл дальше.

Попадается ему навстречу львица со львёнком.

– Съем я этого львёнка; есть так хочется, ажно тошно стало!

– Не тронь, Иван-царевич! – просит львица. – В некоторое время я тебе пригожусь.

– Хорошо, пусть будет по-твоему!

Побрёл голодный. Шёл-шёл – стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.

– Здравствуй, бабушка!

– Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришёл – по своей доброй воле аль по нужде?

– Пришёл заслужить у тебя богатырского коня.

– Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если упасёшь моих кобылиц – дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся – торчать твоей голове на последнем шесте.

Иван-царевич согласился. Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься. Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и по лугам разбежались – не успел Иван-царевич глазами вскинуть, как они пропали. Он заплакал-запечалился, сел на камень да и уснул.

Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:

– Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома.

Царевич воротился домой, а Баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:

– Зачем вы домой воротились?

– Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.

– Завтра вы по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.

Переспал Иван-царевич ночь, наутро Баба-яга ему говорит:

– Смотри, царевич! Если не упасёшь кобылиц, если хоть одну потеряешь – быть твоей буйной головушке на шесте.

Погнал он кобылиц в поле, и они тотчас разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень, плакал-плакал да и уснул.

Солнышко село за лес, прибежала львица:

– Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны.

Царевич встал и пошёл домой. Баба-яга пуще прежнего и шумит, и кричит на своих кобылиц:

– Зачем домой воротились?

– Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас не разорвали.

– Завтра забегите в синее море.

Переспал ночь Иван-царевич, наутро посылает его Баба-яга кобылиц пасти:

– Если не упасёшь – быть твоей буйной головушке на шесте.

Он погнал кобылиц в поле, а они тотчас скрылись из глаз, забежали в синее море и стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, плакал-плакал да уснул.

Солнышко за лес село, прилетела пчёлка и говорит:

– Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны. Да как воротишься домой, Бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребёнок – в навозе валяется, ты укради его и в глухую полночь уходи из дому.

Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улёгся за яслями. Баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:

– Зачем воротились?

– Как же нам было не воротиться? Налетело пчёл видимо-невидимо со всего света и давай нас жалить до крови.

Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич украл у неё паршивого жеребёнка, оседлал его и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону – и откуда ни возьмись повис через реку высокий мост. Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза – остался через реку мост тоненький-тоненький. Поутру пробудилась Баба-яга – паршивого жеребёнка видом не видать! Бросилась в погоню – во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает.

Прискакала к огненной реке, взглянула и думает: «Хорош мост!»

Только добралась до середины – мост и обломился, а Баба-яга чебурах в реку. Там ей и лютая смерть приключилась. Иван-царевич откормил жеребёнка на зелёных лугах, стал из него чудный конь. Приезжает царевич к Марье Моревне. Она выбежала, бросилась ему на шею:

– Как же ты опять живой?

– Так и так, – говорит. – Поедем со мной.

– Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрубленному.

– Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.

Сели они на коня и поехали.

Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.

– Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

– Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увёз.

– А можно ли их догнать?

– Бог знает! Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.

– Нет, не утерплю, – говорит Кощей Бессмертный, – поеду в погоню.

Долго ли, коротко ли – нагнал он Ивана-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблей, но в ту пору конь Ивана-царевича ударил со всего размаху Кощея Бессмертного копытом и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей. После сложил Иван-царевич груду дров, развёл огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре и пепел его пустил по ветру.

Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич – на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу.

Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:

– Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя увидеть. Ну да недаром ты хлопотал: другой такой красавицы, как Марья Моревна, во всём свете поискать – не найти!

Погостили они, попировали и поехали в своё царство. И стали жить-поживать, добра наживать да медок попивать.

Пошёл один человек на охоту. Долго бродил по лесам да болотам – ничего не убил. Наконец приметил он на одном островке тура – стоит он красивый, как на картинке.

Выстрелил охотник, тур подпрыгнул и помчался в кусты. Охотник – за ним. Бежал-бежал и не заметил, как попал в трясину.

Рвётся он изо всех сил, да где там! Затягивает его трясина. Вот уже по самый пояс засосала… Видит охотник – смерть подошла. Стал он звать на помощь.

Вдруг вырос перед ним щупленький седой дедок с длинной бородою, в лаптях в сажень длиною.

– Спаси меня, человече! – просит его охотник.